В ту же минуту, в дверь влетел тот ужасный демон и встал на колени:
— Повелитель..
— Лакс, с них кровь, только оставь в живых, они мне еще нужны. Подключишь потом в камере к ним камень, пусть высасывает из них силу, а мне принесешь их кровь. И быстрее, меня еще ждет моя любимая девочкаааа, моя будущая женааа…
Старик, кинув на нас масляный плотоядный взгляд, повернулся и вышел из комнаты. А демон одним точным движением разорвал когтем мне вены на руке и подставил под струю крови большую чашу, такую же, какая стояла возле Марион. Через какое-то время у меня закружилась голова, холод окончательно проник и расползся по всему телу, и я отключилась.
Второй раз пришла в себя, вися вниз головой подмышкой у демона, который, слегка раскачиваясь, нес нас с Марион куда-то вниз, по длинным, темным, каменным коридорам, все глубже и глубже — то спускаясь по плохо выбитым ступеням в темноту, то переходя из одного коридора в другой. Продолжалось это очень долго. В голове шумело, слабость была настолько м
открытыми было трудно. Пару раз теряла сознание, потом снова приходила в себя и окончательно очнулась, только когда заскрипели двери камеры, в которую демон нас просто вбросил. Он долго пыхтел около дверей, затем вошел внутрь, ловко подхватил Мари и подвесил ее на крюки, вбитые в стену, защелкнул на ней железные обручи, от которых цепи тянулись куда-то вверх, и повернулся ко мне.
Проделал со мной все те же действия, кинул какое-то заклинание вверх и тут я поняла — над нашими головами висел огромный темный камень, который теперь, после активации, тянул из нас магию. Я всем телом ощущала, как потоки моей магии устремляются к рукам, а затем через браслеты утекают наружу. Демон довольно хмыкнул и вышел наружу, снова заскрипела дверь, лязгнул тяжелый засов, и мы остались в полной темноте. Сестра не отзывалась на мои жалкие крики, скорее всего, у Марион забрали крови больше, чем у меня, и она снова была без сознания.
Камень выкачивал из нас магию, как хороший насос. Я чувствовала, как в груди расползается сосущая пустота, как исчезают мои эмоции. Я практически уже ничего не чувствовала от холода, мысли вяло ворочались в голове. Беспокоило только одно — Марион не приходила в себя уже довольно долгое время, и я начала бояться, что даже не смогу напоследок сказать ей, что очень ее люблю, что она умрет, не приходя в сознание. Камень наполнялся нашей магией и начал потихоньку светиться, света хватало, чтобы рассмотреть камеру, в которой мы оказались.
Стены были выложены из черных, плохо отесанных, покрытых какой-то мерзкой слизью камней. Грубая железная дверь, на вид совершенно неподъемная, блестящие цепи, по которым иногда пробегали синеватые огоньки, пол, на котором я с ужасом увидела большие круглые чаши, в которые собирали нашу кровь. Они стояли пустые и словно ждали своего часа. Я несколько раз пыталась позвать Марион, но она не отзывалась, пустота внутри разрасталась, и я снова потеряла сознание. Пришла в себя от тихого плача рядом. Это плакала моя несгибаемая сестренка, которая никогда не сдавалась. Она была бойцом по натуре и ее плач потряс меня больше всего остального.
— Мар?
— Ли, девочка моя, я так виновата…Это все моя гордость проклятая, мое любопытство! Я все, все испортила! Ты должна была спасти этот мир…а из-за меня…Боги!!!
— Мар, не плачь, пожалуйста. Я тоже виновата, нужно было не слушать тебя и остановить. Лучше подумай, что мы можем сделать?
— Не знаю, сестренка, магии во мне не осталось ни капли, камень уже сосет мою сущность, внутри так холодно и пусто…
Где-то рядом вдруг раздался вой.
— Что это? Лия?
Я постаралась прислушаться. От недостатка крови в ушах шумело, голова была ватной и какой-то совершенно пустой, но вой показался мне знакомым, и я снова напрягла слух.
— Это Грришаррах, — догадалась только тогда, когда раздались ругательства. — Он испортил твой артефакт, это он перенастроил его координаты и принес нас Жрецу. Он следил за мной, помнишь, я говорила, что иногда чувствую чужой взгляд.
— А почему он воет рядом?
— Жрец сказал, что он ему больше не нужен. Он охотился за мной и когда поймал нас и принес Жрецу, потребовал, чтобы ему в награду отдали меня. Жрец решил принести его в жертву и его посадили рядом с нами. У него, наверно, тоже качают магию.
Вой усилился, потом перешел в какие-то жалобные причитания, а затем затих.
— Мари, я хотела сказать, пока не поздно, я очень люблю тебя. Если бы не ты, я никогда бы не смогла сделать все то, что сделала. Ты и тетя с Проспером — моя настоящая семья. Еще бы маму хотелось увидеть, хотя бы на секунду, попрощаться…