– Бежим, – закричала я, но за ноги нас начали хватать выползающие со всех сторон корни деревьев. Тамила выкрикивала какое-то заклинание, и корни шипя сворачивались, но их было слишком много.
Над нами кружили птицы, под ногами древесные диверсанты грозили их повыдергивать, а тут еще и дорогу нам преградила яма, наполненная водой, а оттуда выглядывали совсем недобрые глаза. И я испугалась, как тогда, в лесу, обхватив напарницу за талию, оттолкнулась ногами от тропинки и взлетела. Быстрее, приказала я, мы мгновенно миновали водное препятствие и, прикоснувшись ногами к земле, изо всех сил помчались вперед. Птицы летели за нами и вдруг начали резко пикировать вниз.
– Они будут стараться нам выклевать глаза, – завизжала от страха Тамила.
– Ух ты, вот таких заклинаний я не знаю,– и разглядела что-то на тропинке. Недлинная, но мощная ветвь, лежавшая на дороге, мгновенно оказалась в моей руке.
Тамила швыряла шишки, лежавшие под ногами, птицы сбившись с траектории полета, снижались и становились моей добычей, я орудовала ветвью, как мечом. Следы от перьев птиц, попавшие на руки, начинали жечь кожу, но мы не замечали боли, нужно было поскорее уносить ноги от этого места.
Продвигались вперед, ощущение, что пробежали несколько десятков километров – такая длинная тропинка. Мы несколько раз падали, грязные, в поту, с ободранными, саднящими коленками, на которых проступали капельки крови. Перед нами появилась небольшая полянка, на которой в обилии росли травы, мы наклонились и, нарвав жирных листьев подорожника, прикладывали их к коленям, фиксируя полосками разорванного носового платка. Перевязав раны, присели прямо на тропинке – перевести дыхание. И только тогда обратили внимание, что на месте ожогов от птичьих перьев появляются бородавки и угрожающе растут. Мы начали искать растение, которое могло нам помочь.
– Клещевина, – Тамила показала на незнакомое растение.
На память пришли рассказы деда, я сорвала семена растения, раскусила и вытекающим маслом начала смазывать бородавки, напарница последовала моему примеру. Через мгновение, уменьшившись в размерах, они исчезли.
Переглянувшись, мы направились вперед. Только покинули полянку, я развернулась назад и онемела – ее не было.Только шумел густой, непроходимый лес.
– Это иллюзии, просто иллюзии, – протяжно вытягивая слова, сказала Тамила, – нас окружает волшебный мир и нам в нем жить.
Вдалеке замаячил просвет, кажется, мы приближались к цели. Обрадовались, что придало нам сил, и тут на тропинке объявился пень, а на нем развалившись, сидел старый леший, посасывая курительную трубку в форме желудя. Мы остановились. Лениво оглядев нас с ног до головы, леший заявил: «Я загадываю две загадки, вы отгадываете».
Не рада солнечным лучам,
Охотится лишь по ночам.
Ее большая голова,
Глаза – два блюдца, кто она?
– Ой, дед, насмешил. Ну конечно сова, – я вспомнила, как много было их на заставе, а одна даже жила у нас на чердаке.
Кто та бабушка-старушка,
Есть метла, еще избушка,
Ноги куриные у ней,
Сама учитель – у чертей.
– Это Ягния, – сказала Тамила, – сказки нам всем читали.
– Молодцы какие, умненькие и память хорошая,– умилился леший, – последнее задание – с вас сказка или дальше ходу нет.
– Дедушка, – вырвалось у меня, – а без сказки никак нельзя? Ну, по дружбе, я Лешика знаю.
– Э нет, девки, это испытания, тут связи и знакомства роли не играют. Вот на кухню придете, я вас чаем напою, пирогами угощу, а здесь нельзя. Рассказывайте.
И уселся поудобнее, ногу на ногу закинул, дым пускает и косится на нас хитрым взглядом. Первое предложение сказала я, второе Тамила, и понеслось:
– В черном-черном лесу.
– В черном-черном доме.
– Под черной-черной Луной.
– Жил черный-черный маг.
– И была у него отвратительная черта.
– Нет, не отвратительная, скорее хорошая даже, но тоже черная.
– Вот сидел маг однажды один в своей черной комнате, и стало ему так скучно, что заорал он вдруг…