И спустя десять минут на Малый проспект выплыла сногсшибательная женщина, которая, однако, села не в подъехавший «мерседес», а легкой и независимой походкой направилась прямо к станции метро.
Самсут беспрепятственно прошла под тяжелыми взглядами носильщиков, охранников, портье, швейцаров и прочей шушеры, всегда густым роем облепляющей престижные гостиницы в России. Но надо было еще и найти этот икорный бар — как жаль, что она не спросила его местоположение у всезнающей Карины! Теперь броди тут неизвестно сколько… Но тут к ней с каким-то вопросом обратился коренастый японец, и, вежливо отделавшись незнанием, Самсут тут же обратилась к следующему иностранцу с вопросом про икорный бар — разумеется, на английском. Тут же выяснилось, что бар этот находился прямо перед ней.
Большинство посетителей заведения оказались, к удивлению Самсут, женщинами, причем самого разнообразного возраста — от подростков до пенсионных старушек. В душу Самсут полезли нехорошие предчувствия — слишком уж это походило на ярмарку, причем самого нехорошего толка. Заставляя себя продолжать игру в самоуверенную красавицу, она села за столик в углу, с которого, более или менее, был виден весь бар, и после долгого и внимательного изучения окружающей публики выудила взглядом всего четырех представителей мужского пола. Ими оказались два потасканных, растерянных, явно чувствовавших себя здесь не в своей тарелке мужичка и двое в смокингах, сидевшие особняком за самым дальним столиком.
Самсут с неуверенным негодованием отвергла первую парочку: предположим, что одеваться аноним мог и плохо, но уж такие, как сидели неподалеку, точно не могут писать столь изысканно, нагло и замысловато, как «Хоровац». Оставались те, что в смокингах. Один из них, судя по всему, был невысокий, но хорошо сложенный, с узким смуглым лицом под шапкой густых волос, в которых даже короткая стрижка выдавала неукротимую кудрявость.
«Хорошо бы этот, — вздохнула Самсут, ибо второй, несмотря на костюм, выглядел типичным представителем „этнической преступной группировки“ из какой-нибудь телепередачи типа „Мир криминала“. — Но ведь, конечно, окажется именно он, авантюрист в лучшем случае, если не хуже. Вот влипла! Надо скорей уходить отсюда, пока он меня не заметил».
Однако мужчины за дальним столиком были полностью погружены в тихую, но, видимо, напряженную беседу. А ей почему-то стало особенно жалко даже не своей мечты, не потраченных денег и времени, а только прекрасных бархатных туфелек, которые так никто и не оценит, потому что сейчас она встанет и уйдет отсюда навсегда. Самсут вдруг сразу как-то сникла, хотя разумная часть ее существа всячески пыталась найти в случившемся не только плохое. Однако романтическая ее составная увядала все сильнее, и с горя Самсут решила заказать хотя бы что-нибудь в этом баре, в котором никогда, конечно, больше уже не побывает.
Тем временем два привлекших ее внимание человека готовы были уже едва ли не вцепиться друг другу в глотку. Разумеется, она не могла слышать их разговора. И, кстати сказать, очень жаль, что не могла. Ибо дальнейшие события показали, что, услышь она хотя бы несколько фраз, вся ее дальнейшая судьба могла сложиться совершенно иначе. Лучше ли, хуже ли — это уже дело второе. Здесь же ключевое слово — «иначе».
Глава шестая
Как не встретились два одиночества
— …И вот этих лахудр нам придется награждать?! — с жаром возмущался «представитель этнических бандитов». — И куда ты только смотрел, Левка?! Тоже мне, специалист по женщинам! Я человек без претензий — и то лучше бы выбрал. Да просто свистнул бы здесь на углу — и полным-полна коробушка, кого хочешь выбирай. А, главное, Мамедов будет недоволен.
— Я, надо заметить, здесь совершенно ни при чем, — холодно ответил тот, кого назвали Левкой. — Он лично велел отбирать милых дам по фотографиям и мог бы, тем более, вместе с таким ушлым господином, как ты, догадаться, что снимки будут присылать, естественно, чужие.
— Говорить красиво ты мастер, но отвечать все равно тебе, — краснея шеей, прошипел первый и мотнул головой, пытаясь освободиться от непривычно тугого воротничка. Глаза его метнулись по залу, профессионально отмечая новые детали. Неожиданно у него побагровели не только шея, но и одутловатые щеки. — Ах, дьявольщина, ну и везунчик ты, Левка!