Самсут решительно поднялась и, не закалывая волос, пошла прямо по лунной дорожке туда, где на втором этаже призывно мерцали розоватые огоньки.
Она шла с твердым намерением не обольщаться больше никакими красотами, но, едва оказавшись в просторном зале, все равно остановилась и ахнула. Низкие восточные диваны окаймляли пять его резных стен, незаметно переходя в густой аквамариновый ковер на полу. Посередине шатрового потолка на витой цепи спускался вниз алебастровый светильник, дающий розовый, ровный, рассеянный свет без теней, а под ним стоял низкий деревянный стол, уставленный чем-то непонятным и ярким. На одном из диванов вальяжно полулежал Лев в шелковых шальварах и белой куртке. В руках у него извивалась трубка кальяна. Повсюду разливался сладостный аромат благовоний.
— Так не бывает! — из последних сил едва ли не прошептала Самсут, но Лев тут же поднялся и широким жестом обвел зал, словно утверждая его реальность.
— Иногда можно позволить себе немного поиграть, не правда ли? — рассмеялся он. — Мы много работаем и потому имеем право иногда по-настоящему отдохнуть.
— Но мой костюм совсем не годится для этих…
— Женщину делает прекрасной не костюм, а чувства! Садитесь же и смело представляйте себя кем угодно, хоть персидской княжной — хоть шахской пленницей. — Самсут села на ковер, в который буквально провалилась, и погрузилась в созерцание стола. — Это тавас, это халлуми, — как заправский официант пояснял Лев, — а вот баклагас, халвас, кадайф… — Руки его порхали над столом, и названия звенели в ушах Самсут, будто маленькие колокольчики. — Есть персики, мандарины, абрикосы, хурма, гранаты…
— Спасибо, — прошептала Самсут, — но всего этого слишком много, зачем? Разве мы с вами съедим столько? И вообще, разве для того, чтобы поговорить о деле, нужны Кипр, вилла и этот безумно дорогой стол?
— Так разве вы согласились бы просто так, без всяких онеров? — Порхающие над столом руки Льва на мгновение застыли.
— Конечно. Я человек не избалованный жизнью, как вы могли заметить.
— И… — Лев опустился на ковер рядом. — Вы это серьезно?
— Совершенно серьезно.
— И сколько бы вы хотели за это?
— Не знаю, — честно ответила Самсут. — Я как раз об этом и собиралась поговорить с вами.
— Дьявольщина! — вдруг выругался Лев, припомнивший все свои расходы на то, чтобы уломать эту фифу и затащить ее на виллу. А она, оказывается, такая прожженная стерва! Кто бы мог подумать! И здесь урвала, и Мамедов ей еще отвалит… Вот лопухнулся-то! Нет уж, раз так, то пусть и ему что-нибудь достанется, должна же быть какая-то справедливость в этом мире!
— Но согласитесь, Самсут, что деловые разговоры не для такого времени и не для такой обстановки, не правда ли? Завтра мы с вами сядем в кабинете и обо всех ваших делах спокойно переговорим, а пока — зачем нам портить скучными расчетами такой дивный вечер? — осторожно пробовал почву Лев. И затем, увидев, что попадает в точку, решительно закончил: — Давайте хотя бы на несколько часов будем считать, что нас с вами свели не какие-то деловые предложения, а сама судьба, и получим от нее все, что заслужили по праву.
Самсут задумчиво провела рукой по рассыпавшимся волосам. Наверное, он прав, этот Эллеон. Завтра все выяснится и, скорее всего, всё и закончится. В лучшем случае ничем. А может случиться и так, что с нее вообще потребуют возместить все расходы на эту поездку. И, как знать, может быть, завтра утром она окажется в таких долгах, что ей будет не расплатиться ввек, несмотря ни на свои уроки, ни на мамину пенсию.
И Самсут едва удержала подступавшие к глазам слезы.
— Вы, наверное, правы, Лев. День действительно был прекрасный, как и все предыдущие. Спасибо вам за все, и давайте в самом деле сегодня попробуем веселиться. Но только надо встать пораньше. Ведь всё очень скоро закончится, а хочется посмотреть еще так много. И сегодня у меня… у нас осталось всего несколько часов, — тихо подвела итог она и с каким-то немым вопросом посмотрела на своего спутника.
— Но мы должны превратить их в вечность, — довольно двусмысленно, но бодро ответил Лев. Самсут сама налила себе бокал какого-то прозрачного, но сладкого вина и почти залпом выпила его. — Давайте лучше зажжем свечи, тогда и ваш костюм можно будет счесть за одеяние одалиски, — предложил он.
— Зажигайте, — согласилась Самсут, уже все поняв и ничему более не сопротивляясь.
Через несколько мгновений вокруг мотыльками затрепетали крошечные огоньки ароматических свечей. Их восточный запах неожиданно напомнил ей, как когда-то давно, когда только стали привозить из московского «Ганга» ароматические палочки, они с одногруппницами решили устроить себе «восток». Тщательно проконопатив ватой все двери и окна, они набросали на пол подушек, зажгли повсюду десять палочек и конусиков и разлеглись в ожидании кайфа… Хорошо еще, что тогда кто-то из них все-таки испугался и выбежал, нескольких девчонок просто пришлось откачивать. Кажется, тогда они собирались пригласить на этот кайф и кого-то из мальчишек. А ведь Самсут в то время так нравился Сашка Михайловский! И если бы не появление Виталия Алексеевича, отца Вана, то неизвестно еще, как бы повернулась ее жизнь.