Лицо, по которому она так сходила с ума столько лет, вдруг возникло перед ее мысленным взором. Как оно похоже сейчас на лицо Эллеона!
— Насколько магически живой огонь меняет женщину! Вы теперь — настоящая восточная красавица… Перед вами невозможно устоять… — Мужская рука ласково легла на голое колено Самсут. — Только на Востоке женщины понимают толк в любви… — Другая рука взяла со стола один из гранатов, и его тяжелая прохлада легла на ее лоно.
«Как это пелось в бабушкиной песне про гранаты?» — прикрывая глаза, подумала Самсут, и в голове у нее словно сама собой зазвучала песенка:
Но что там дальше? Что там случилось дальше?.. Она не могла вспомнить, а твердые губы уже касались ее шеи, и уверенная рука все плотнее прижимала спелый гранат…
Вдруг по потолку, словно прожекторы, метнулись зеленоватые полосы света, а спустя несколько секунд тишину нарушили нетерпеливые автомобильные гудки, особенно резкие в этой тихой уединенной ночи. Лев тут же отпрянул и встал.
— Что случилось? — выныривая из полубеспамятства, удивилась Самсут.
— Ничего… Ничего страшного, я хотел сказать. Это кто-то еще из наших сотрудников, вилла же общая, здесь все отдыхают. Но… поскольку уж так получилось, что мы оказались здесь первыми, нам придется играть роль, так сказать, хозяев. Ведь вы, я надеюсь, не против сыграть роль хозяйки в таком романтическом местечке?
— Да, но я ничего не умею…
«Вот сучка! — окончательно взъярился про себя Лева. — Не умеет она, надо же! Как с меня подарков навытягивать за красивые глаза — это она умеет, как комедию тут ломать вместо того, чтобы просто трахнуться, — тоже, а как до дела дошло — так не умеет! И этого тоже — вечно приносит, когда не нужно, приехал бы уж лучше сразу, с вечера, или как обычно под утро…»
— А вам и не надо ничего уметь, — улыбнулся, тем не менее, он, снова вкладывая в улыбку все свое обаяние, — надо только быть самой собой и уважать желания гостей.
— Я попробую.
— Тогда оставайтесь здесь, — Лева зорко оглянул зал: кажется, все в порядке, — а я пойду встречу коллег…
Самсут поднялась с пола, положила на место ставший теплым гранат и застыла, не зная, как правильней в таких случаях: непринужденно сидеть на диване или стоять у входа. Но пока она раздумывала, послышались шаги, и в зал шумно ввалились двое — уже виденный ею «этнический бандит» и лысый толстый коротышка в коротких шортах, открывавших его кривые волосатые ноги. Самсут сделала неуверенный шаг им навстречу, но ее опередил вбежавший Лев.
— Вот видите, Гусейн Самедович, все в порядке, — быстро заговорил он. — Все как обещано. Коньяк ваш любимый, халлуми и даже морковочка корейская. Что же вы, Самсут, стоите? Принимайте гостей.
Самсут постаралась как можно любезней проводить парочку до стола и усадить их. Однако вместо того, чтобы сесть, коротышка подошел к ней едва не вплотную и принялся долго пристально разглядывать ее, словно она была вещью. Затем издал какой-то неопределенный звук и прямо пальцами ухватил щепоть моркови. Жирные брызги попали на футболку Самсут.
— Морковка — вах, для глаз полезна, чтобы таких красавиц легче было рассматривать, — благодушно прочавкал он.
— И то правда, дорогой. Морковка — она всем полезна. Никто ведь не видел кролика в очках? — хихикнул «бандит».
Все трое расхохотались, но Гусейн снисходительно, а «бандит» и Лев — подобострастно.
Самсут натянуто улыбнулась, но ей стало как-то не по себе. Подобных людей она видела только по телевизору в сериалах, да и то ей всегда казалось, что они — выдумка, и ничего подобного в жизни не существует.
— А ты чего не смеешься? — глянул на нее Гусейн. — Смеяться надо. Шутка. — И вдруг прямо грязной в масле рукой хлопнул ее пониже спины.