— О, да, — просияла в ответ Самсут. — Я даже не знаю, как вас благодарить… — «Не покупать же ей бутылку „Ахтамара“?! Который я, кстати, так и не отдала за паспорт Каринкиному знакомому!»
— Это моя работа, она достаточно оплачивается государством. Но вы доставите мне удовольствие, если немного побудете со мной, так сказать, в неформальной обстановке.
— О, конечно, конечно, мне будет только приятно. Но мой просроченный билет… А денег у меня…
— Насчет денег не беспокойтесь. Мы связались с вашим отцом, он продиктовал номер счета и название банка. В настоящий момент ваша потерянная карточка заблокирована. Сейчас мы подъедем в отделение банка, и там вам выдадут новую. Правда, четыреста пятьдесят долларов в пользу отеля с нее все-таки придется снять… А насчет билета не беспокойтесь, с авиакомпанией мы договоримся.
— О, господи! Вы даже не представляете, как я вам благодарна!
— Перестаньте! Еще раз повторяю — никаких особых подвигов мы не совершили, просто исполнили свою работу. Ну так что, принимаете мое приглашение?
— Конечно. Правда, я в таком виде…
— Ничего страшного. Пара гэмэра,[15] Зенон, — махнула она рукой полицейскому. — Если что — я на связи.
— Зенон?! — удивилась Самсут.
— Ну да, ничего удивительного — у нас половина мужчин Зеноны, он же уроженец Ларнаки.
Они вышли в кипящее нутро аэропорта, и Самсут с наслаждением окунулась в море человеческих лиц и звуков.
— Я думаю, вы голодны, и потому не зову вас в ресторан, а просто предлагаю поехать сейчас ко мне домой. Там нас уже ждут.
— Но это… как-то неудобно…
— Почему? Разве не первая заповедь армян — приютить и накормить гостя?
— Но при чем тут армяне?
Овсанна рассмеялась и открыла дверцу синенькой малолитражки:
— Садитесь. По дороге расскажу… Дело в том, что в первый момент вы всё почувствовали правильно… То есть я хочу сказать, что не зря же вы сказали мне о вашей бабушке. У меня армянка даже не бабушка, а мать. К тому же она еще и русская армянка, отец привез ее из Ленинграда… Петербурга, когда учился там в аспирантуре. Он — кардиолог. А мамина девичья фамилия — Шатахян.
— Я не знаю таких… — растерялась Самсут.
— Конечно, вы же не можете знать в Петербурге всех, но маме очень приятно будет увидеть вдвойне соотечественницу. — Машина ловко вертелась на поворотах оживленной дороги. — Мы живем недалеко, в Епископии. Папы сейчас нет дома, он на симпозиуме в Дамаске, но зато есть брат Евагор…
И от этих простых речей, а может быть, и просто от непринужденной русской речи Самсут вдруг почувствовала себя спокойной и счастливой, словно была не за тысячи километров от дома, а рядом с близким, давно знаемым человеком.
— А вы знаете армянский? — некоторое время спустя поинтересовалась Овсанна. Сейчас они стояли в небольшой пробке, за которой начиналась сложная, очень запутанная дорожная развязка.
— Нет, — покраснела Самсут. — Даже отец не знал.
— Я тоже плохо, — призналась Овсанна. — У меня вот имя армянское, а вся кровь почему-то перешла к Евагору, хотя он на вид совсем грек и имя старинное, кипрское. Однако он бегло говорит на ашхарике и с удовольствием учит даже грабар. Я, честно признаюсь, не в состоянии. Так странно, что все перемешалось в мире, но мне нравится. Все живут где кому хочется.
— Мне тоже, — честно призналась Самсут…
Приткнувшийся за ними таксист нетерпеливо просигналил, видимо предлагая поактивнее «крутить педали».
— И куда люди торопятся? Не иначе как на тот свет, — прокомментировала сей его призыв Овсанна. — Ладно бы в аэропорт спешили. Так ведь нет, наоборот, оттуда едут.
Самсут невольно обернулась и… так и застыла потрясенная, с широко раскрытым ртом. То было самое натуральное дежавю, несомненно вызванное потрясениями и событиями минувшей ночи. В таксомоторе, на заднем сиденье она углядела двоих пассажиров, на лице одного из которых уродливо красовался след от ожога. Темные очки «меченого» на этот раз не позволяли рассмотреть лицо, но след ожога был на том же месте, на правой скуле.
Мистика? Пожалуй! Из разряда тех самых снов разума. Которые, при определенных жизненных обстоятельствах, вполне способны порождать даже таких вот обожженных чудовищ…
Санкт-Петербург, 15 июня, утро
…Толян, с бог весть откуда раздобытым букетиком чахлых гвоздик, неторопливо прохаживался неподалеку от зоны таможенного контроля, работая легенду «встречающий». Соответственно, Габузов и сержант Витька перекрывали главный, он же единственный выход из здания аэропорта. Сердце у Сергея бешено колотилось, словно у гончей, чувствующей близкое присутствие добычи. «Только бы с ней ничего не случилось! Только бы она оказалась жива!» — бесконечно повторял он свою незамысловатую мантру, покрываясь липким холодным потом. Последнее немудрено, ибо за немалый срок прежней прокурорской службы, тем не менее, сейчас то было первое в его жизни задержание «онлайн».