Сэй-ли захлебнулся воздухом. К щекам прилил жар, по жилам потёк огонь – так некстати начала приживаться, встраиваться сила отцовского сердца.
Забывать о благородстве очень легко, а вспоминать – мучительно. Вспоминаешь обычно, когда доказательство его встаёт перед глазами, и ты понимаешь – может быть и по-другому. Кто-то отдаёт жизнь из соображений практических, а кто-то – из большой любви. Кто-то смертельно горюет после, а кто-то принимает, как должное.
Любил ли Сэй-ли его собственный отец хотя бы на сотую, тысячную долю от того, как любил ноэн Килхорн Анджи-ли?
Стало тошно от самого себя. Как теперь быть им обоим?
Сэй-ли отстранённо наблюдал, как Мадарэ становится на одно колено у кровати, как ласково и настойчиво касается лица, плеч и рук Анджи-ли, говорит что-то успокаивающее вполголоса. Выглядело так, словно он хочет удостовериться, что она существует, что она реальна, что она действительно жива. Рыдания не прекратились, но стали тише, стали всхлипами и дрожью плеч. Анджи-ли совсем не замечала его, Сэйерона, застывшего в дверях, погружённая с головой в своё горе. Стало больно так же, как, должно быть, было больно и ей. Магия мягко тянулась к ней, хотела согреть и дать сил на борьбу. Даже вернувшись из-за грани, Анджи-ли продолжала быть его истинной парой. Магия и сердце не ошибаются.
Он сделал шаг к ней. Второй. Третий…
Его обдало порывом ветра. Дракон перегородил ему путь. Пылающие зеленью глаза выдали крайнюю степень ярости.
- Вы не приблизитесь к ней. Никогда, - голос дракона звучал глухо и сдавленно. – Назад. Отцеубийце не место рядом с ней!
Адайе прищурился и не сдвинулся с места. Раньше он бы скорее уступил, чем вызвал конфликтом недовольство Анджи-ли, но сейчас он был намерен отстоять право приблизиться к ней, даже если для этого придётся использовать силу. Любую.
Глянул поверх плеча Мадарэ. Анджи-ли по-прежнему сидела, обнимая отца и глотая слёзы. Неизвестно, услышала ли она слова дракона, а если и услышала, то не придала значения.
- Она сама решит, кому рядом с ней место, - так же тихо ответил Сэйерон, призвав магию в руку.
- Да после такого…
- Оставьте меня одну, - прозвучало безжизненное. – Пожалуйста.
Мадарэ осёкся и оглянулся.
- Анджи-ли!.. – выпалил адайе.
- Пожалуйста, Сэй-ли. Уйдите. Оба. Мы с тобой пообщаемся, но не сейчас.
Ей возражать Сэй-ли не осмелился, поэтому вышел из комнаты вслед за хранившим молчание Мадарэ.
Едва закрылась дверь, как дракон развернулся лицом к адайе. В гостиной никого не было, кроме них двоих. Идэ куда-то исчез.
- Это был последний раз, когда вы находились с ней в одних стенах, - не скрывая презрения и злобы, бросил Мадарэ. Выглядел он сейчас гораздо лучше. Во всяком случае, не напоминал собою свежее умертвие. – Рассчитывать вам не на что, свою метку вы израсходовали, а я не хочу всякий раз сходить с ума от страха за её жизнь…
Сэйерон замахнулся в ударе. Мадарэ резво уклонился, но когти и чёрное пламя задели его щёку. Шикнул от боли – драконы устойчивы ко всем видам огня, кроме демонского.
- Благодарите, что не убил, - сухо ответил Сэй-ли. – Если не желаете масштабной ссоры, не стойте на пути. За ваше ранение и свою несдержанность я отвечу, как полагается. Но в остальных случаях, если таковые возникнут, ответственность ляжет на вас, ибо моё предупреждение вы услышали и, надеюсь, усвоили.
Мадарэ стоял, отвернувшись, прижимая к щеке светящуюся ладонь. Когда повернулся, вместо ран на коже красовались четыре чёрных шрама-росчерка.
- Ляжет. Обязательно, - сказал дракон и посмотрел в окно. – Последние из нас наконец-то обрели крылья. Очень жаль, что такой ценой.
За стеклом в лунном свете рассекали небо огромные крылатые звери.
- Не грозите попусту, - усмехнулся Сэйерон. – Мы намерены не допускать такого исхода. Но об этом я стану разговаривать точно не с вами, шиндари-нэ. Посему предлагаю на время отставить разногласия. Мы с вами не в той ситуации, чтобы их форсировать. Обещаю не приближаться к Анджит до тех пор, пока она не придёт в себя. Этого достаточно, чтобы успокоить вас?
Мадарэ провёл кончиками пальцев по шрамам. Взгляд его обещал всяческие мучения и страдания, но сказал дракон совсем другое:
- Вы правы. Прошу простить мою невежливость. Я теперь беспокоюсь сильнее прежнего и не всегда могу держать себя в руках. В свою очередь обещаю то же самое, чтобы было честно.
Обещание далось Сэй-ли очень тяжело – хотелось скорее откусить себе язык, чем произносить эти слова. Мадарэ тоже едва ли зубами не скрипел. Но надоедать Анджит и портить с ней отношения было ещё хуже. Одна уступка в ущерб гордости почти ничего не значит.