Тьма залила тело и поползла к голове. Закрыла собою обзор, проникла в уши, в нос, разжала челюсти и ворвалась в рот. Амрин поперхнулся и рухнул спиной на пол. Он словно издалека услышал лязг и грохот решётчатой двери, услышал торопливые шаги стража… и тихий, полный удовольствия голос: «Никогда не забуду».
…Он не знал, сколько пробыл в беспамятстве. Но, пробудившись, сразу понял – он дома. Под землёй. Голубоватое свечение ламп в Главном Храме он не спутает ни с чем.
- Маэ-ли киа даанн!!! – ворвался в голову оглушительный вопль, разнёсшийся по всему пространству храма. – Сёстры и братья, склоните головы перед Отмеченными Матерью-Паучихой! Наконец время отмщения настало! Наконец наша Мать снова с нами! Наконец мы получили силу, что ждала своего часа!..
Голос верховной жрицы – сильный, громкий, низкий, грудной – Амрин знал очень хорошо. Ораторского дара у неё не отнять.
Юноша понял, что лежит на алтаре, а рядом – Мила. Она уже сидела и зачарованно смотрела куда-то вдаль, в неистовствующую, голосящую толпу. Её кожа на лице и руках была испрещена тонким белым хаотичным узором, напоминающим паутину. Амрин посмотрел на свои руки. То же самое. Такие же белые нити, сплетающиеся в узлы, ложащиеся в замысловатый рисунок без симметрии, без правил, без законов. Он полз под рукав, к локтям и выше. Скорее всего, он покрыл всё тело.
А… собственно, что произошло? Что эта была за тьма, что забрала его и сестру от драконов? Что это за рисунок на теле? Неужели это и есть знак Богини? А та тьма… это была сама Мать, что прорвалась на поверхность и забрала их, тем самым отметив как любимых детей?!
- Сестра Милавилль, - вдруг обратилась к Миле жрица, - возьми своего брата, встретьте Богиню, поприветствуйте её! Её и наших сородичей, что проснулись с ней!
Мила приняла из рук жрицы тёмный блестящий кубок и сделала глоток. В следующий миг узор на её чёрной коже вспыхнул белым сиянием, а глаза залил яркий рубиновый цвет, не оставивший ни зрачка, ни белка.
Протянула кубок Амрину. Тот как во сне взял его и отпрянул от дохнувшего оттуда холода. Милавилль насмешливо осклабилась, и Амрин предпочёл не кривиться.
Пойло было безвкусным и ледяным. Глотка хватило, чтобы тело содрогнулось от пронесшейся волны мощи. В голове зашумело, взгляд затуманился, а слух уже не воспринимал вопли толпы. Плетение-паутинка засветилось, как и у сестры, а вот своих глаз Амрин увидеть не мог. Наверное, тоже целиком красные.
Милавилль встала с алтаря и взяла его за руку. Он послушно последовал за ней. Жрица торжественно повела их обоих по лестнице на верхние ярусы храма – снизу будет хорошо видно происходящее.
На одном из ярусов жрица остановилась и подошла к краю. Её громогласный крик, казалось, сотряс подземелья до самого основания:
- Приветствуйте Мать!!!
Брат и сестра повернулись к покрытой барельефами стене, спиной к краю яруса. Мила молча протянула к ней руку, Амрин повторил этот жест. Пол под ногами мелко подрагивал. Если прислушаться, то отовсюду можно было уловить низкий, леденящий кровь рокот, идущий откуда-то из неизведанных глубин, куда даже дроу боятся заходить. Голос ли это был?.. Если да, то чей? И что он говорил? Что они все должны понять?
Вдруг стена перед глазами дрогнула, и ровно посередине образовалась прямая чёрная щель. Створки медленно и лениво отворились внутрь, щель стала просторным дверным проёмом. Несколько мгновений ничего не происходило, а потом взгляд различил смутные фигуры, что маячили в глубине проёма. А спустя секунду наружу потоками-хлыстами рванулась тьма…
Глава 2-10
Все три дня до похорон папы я не выходила из комнаты. Было решено выдержать положенный срок, пусть даже человеческое тело не нуждалось в этом – оно всегда уязвимо к огню, в отличие от драконьего.
Ноэн Килхорн был сожжён и погребён по всем правилам драконов. Урну с прахом захоронили на кладбище дома Аметиста, рядом с другими драконами, и на могиле посадили саженец кедра. Папа был первым человеком за всю историю, которому оказали такую честь. Драконы воистину умеют быть благодарными.
Мне казалось, что за это время я успела полностью перемениться не по одному разу. Как будто мне последовательно заменили сначала кости, потом мышцы, потом кровь, потом органы, потом кожу. А уж напоследок заменили личность, оставив лишь память. Наверное, так оно всё и было. Наверное, смерть – своя и чужая – так и действует. Целительница Нашрин осмотрела меня и постановила – живее всех живых. Не порождение тёмного дара: не зомби, не лич, не вурдалак, не что-то ещё – а именно живая и здоровая. Всё, как нужно.