Глаза Калеба расширились.
– Так и есть. Ты же знаешь.
Я скрестила руки на груди, удивляясь, почему это так сильно меня задело. Правило существовало веками, но казалось таким несправедливым.
– Это неправильно, Калеб. Келия станет рабом только потому, что переспала с чистокровным.
Он на мгновение замолчал, а затем уставился на меня.
– Почему ты так реагируешь? Это связано с тем, что твой новый личный тренер – чистокровный?
Я скривилась.
– Конечно нет! Ты с ума сошел? Он, скорее, убьет меня. – Я сделала паузу. – Думаю, такой у него план.
– Не важно.
Вытянув ноги, я пристально посмотрела на Калеба.
– Ты забыл, что я три года провела в нормальном мире, где нет чистокровных и полукровок. Там никто не проверяет чистоту твоей родословной, прежде чем начать с тобой встречаться.
Какое-то время он смотрел вдаль.
– Каково это?
– Что?
Калеб заерзал на стуле.
– Быть там… вдали от всего этого.
– Ох… – Я оперлась на локоть.
Большинство полукровок понятия не имели, каково это. Конечно, в реальном мире они смешивались. Смешение – ключевое слово. Но они все равно не были частью этого мира. Как и чистокровные. Смертная жизнь казалась нам жестокой. Даймоны в ней не единственное зло, о котором нужно беспокоиться.
Конечно, и среди нас были сумасшедшие: ребята, которые не знали слова «нет», девчонки, готовые на все, чтобы получить желаемое. Но все равно это было иначе, не как в мире смертных, и я не знала, хорошо это или плохо.
– Ну, там много людей, и они разные.
Я вроде попала в точку. Калеб слушал меня, и глаза его блестели от волнения.
Каждый раз на новом месте мама использовала принуждение, чтобы вписать меня в местную школьную систему. Калебу было очень интересно узнать о школах смертных. Они отличались от Ковенанта. Здесь мы проводили много времени в классе борьбы. А в мире смертных большую часть обучения я провела, уставившись на классную доску. Любопытство, желание узнать, как устроен внешний мир, не всегда хорошо. Многие сбегали, чтобы все выведать, но Ковенант всегда всех находил. Нам с мамой повезло. Нас они нашли слишком поздно.
Калеб наклонил голову, изучая меня:
– Каково тебе сейчас здесь?
Я откинулась назад, глядя в потолок:
– Хорошо.
– Серьезно? – Он встал. – Ты многое пережила.
– Да, я в порядке.
Калеб сел рядом, практически толкнув меня в бок.
– Ой.
– Алекс, дерьмо, которое с тобой случилось, наверняка тебя беспокоит. Ты можешь поделиться со мной.
Я закрыла глаза.
– Калеб, я ценю твою заботу, но ты практически на мне сидишь.
Он чуть подвинулся.
– Ты хочешь поговорить со мной об этом?
– Послушай. Со мной все в порядке, и меня ничего не беспокоит. – Я открыла глаза и увидела, что он выжидающе на меня смотрит. – Хорошо. Меня это беспокоит. Доволен?
– Конечно нет.
Я вздохнула. Мне плохо удавалось говорить о своих чувствах. Черт побери, я даже не могла осознать, что я чувствовала. Но, похоже, Калеб не собирался отступать.
– Я стараюсь не думать об этом. Так будет лучше.
Он нахмурился.
– В самом деле? Мне вспомнить психологию, чтобы объяснить тебе, что это плохо?
Я застонала:
– Ненавижу психотреп. Даже не начинай.
– Алекс?
Я села, игнорируя боль в спине, и столкнула его с дивана.
– Что ты хочешь от меня услышать? Что я скучаю по маме? Да, я скучаю по ней. Что отстойно видеть, как даймон выпивает эфир из дорогого тебе человека? Да, это отстойно. Что весело сражаться с даймонами, понимая, что можешь умереть? Нет, не весело. Чертовски не весело.
Он кивнул, явно удовлетворенный моей небольшой, но пафосной речью.
– Были похороны или что-нибудь в этом роде?
– Это глупый вопрос, Калеб. Не было похорон. После того, как я убила даймона, появился еще один. Я сбежала.
Его лицо побледнело.
– Кто-нибудь вернулся за телом?
Я съежилась.
– Не знаю. Я не спрашивала.
Казалось, он задумался.
– Может, если бы ты устроила ей похороны, тебе бы стало легче. Ну, небольшую церемонию, чтобы почтить ее память.
Я тяжело на него посмотрела.
– Похорон не будет. И пусть я вылечу из Ковенанта, но я надеру тебе задницу, если ты еще раз задумаешься о подобном.
Провести похороны означало признать, что мама умерла. Прочная стена, которую я возвела вокруг себя, рушилась, и я не могла ничего поделать.
– Хорошо, хорошо. – Он поднял руки. – Я просто подумал, что это тебя утешит.
– Мне не нужно утешение. Запомнил? Я видела ее смерть.
На этот раз съежился он.
– Алекс, мне очень жаль. Я даже не представляю, что ты сейчас чувствуешь.