— Но Порядок Рождения -
— Порядок Рождения не был изменен, и со знанием того, что полукровки могут обернуться, я сомневаюсь, что это когда-нибудь произойдет. Независимо от причин, полукровки проиграли в тот момент, когда даймоны обнаружили, что ваш вид может быть изменен.
Ну... это удручает, но не так сокрушительно, как это. Все моменты, проведенные вместе, были волшебными и прекрасными. Я никак не могла ошибаться в его взгляде, или в том, как он касался меня. Глядя на него сейчас, я знала, что все еще не перепутаю этот взгляд, полный отчаяния, страсти и чего-то намного более сильного. Я пыталась пошутить.
— Но я Аполлион. Что они могут сказать на самом деле? В восемнадцать лет, я могу просто завалить любого.
Его губы дрогнули.
— Это не имеет значения. Эти правила были с тех пор, когда боги жили среди смертных. Даже Люциан или Маркус не смогут остановить то, что должно произойти. Тебе дадут эликсир и отправят в рабство, Алекс. И я не смогу жить сам с собой, зная, что сделал с тобой. Увидеть, что ты потеряешь все? Я не вынесу этого. Я не смогу жить, видя, что ты стала слугой. В тебе так много жизни, слишком много жизни, чтобы терять всё это из-за меня.
Я переместилась ближе, и мое лицо было всего в нескольких дюймах от его. Я знала, что выглядела ужасно.
— Ты не хочешь меня?
Застонав, он прижался лбом к моему лбу.
— Ты знаешь ответ. Я до сих пор... хочу тебя, но мы не можем быть вместе, Алекс. Чистокровные и полукровки не могут быть вместе. Мы не можем забывать об этом.
— Я ненавижу правила.
Я вздохнула, чувствуя жжение в горле. Я хотела, чтобы он обнял меня еще с того момента, как проснулась. А наша кровь не позволит даже этого. Казалось, он хотел рассмеяться, но знал, что это еще больше взбесит меня. Он вздохнул.
— Но мы должны следовать им, Алекс. Я не могу быть причиной того, ты потеряешь все.
Было всего несколько дюймов между нами, и если я подвинусь еще немного, наши губы соприкоснутся. Интересно, что он будет думать о нашем будущем тогда. Если я просто поцелую его, будет ли он заботиться о правилах? О том, что люди могут подумать? Как будто догадавшись, о чем я думаю, он пробормотал:
— Ты такая безрассудная.
За все это время, я думала, что никогда не буду улыбаться, но все же улыбнулась.
— Я знаю.
Эйден переместился и прижался губами к моему лбу. Он задержался на несколько секунд и, прежде чем я смогла что-то сделать, что-то плохое, потому что я чувствовала себя чертовски беспечной, он оттолкнулся.
— Я... я всегда буду заботиться о тебе, но мы не будем этого делать. Мы не можем. Ты понимаешь?
Я смотрела на него, зная, что он был прав, но также и неправ. Он хотел этого также сильно, как и я, но был слишком обеспокоен тем, что может случиться со мной. Часть меня любила его еще больше, но мое сердце... оно раскололось. Единственное, что удержало его от полнейшего разрушения – это мимолетный взгляд полный желания и любви, промелькнувший на его лице, когда он пятился к двери.
— Отдыхай, — сказал он, когда я ничего не ответила. — Я зайду позже.
Тут кое-что ещё пришло мне в голову.
— Эйден?
Он остановился и обернулся.
— Да?
— А как вы нас нашли?
Его лицо окаменело.
— Сет.
Я снова села.
— Что? Как?
Эйден слегка покачал головой.
— Я не знаю. Он появился рано утром, когда ты ушла, и сказал что что-то не так, и ты в опасности. Я проверил твою комнату и понял, что ты уже ушла. Как только мы вышли на дорогу, он знал, где найти тебя. Каким-то образом он чувствовал, где ты. Я не знаю как. Только с помощью него мы смогли вас найти.
***
Два дня спустя я вернулась в Ковенант. Как только я приехала, я была доставлена в больницу, чтобы провериться снова. Эйден сидел рядом со мной, пока доктор снимал белую марлю, которая покрывали каждый кусочек кожи.
Излишне говорить, что я, казалось, разрывалась. Несколько укусов в виде полумесяца были на каждой руке. Они были еще довольно красные, и пока доктор делал несколько травяных смесей, которые “должны” помочь уменьшить рубцы, я стала рыться в кабинете.
— Что ты ищешь? — спросил Эйден.
— Зеркало.
Он знал зачем. Иногда, это так раздражает, как будто у нас один и тот же мозг.
— Все не так плохо, Алекс.
Я бросила на него взгляд через плечо.
— Я должна увидеть.
Эйден снова попытался заставить меня сесть, но я отказалась слушаться, пока он не встал и не нашел маленькое пластиковое зеркало. Не говоря ни слова, он протянул его мне.
— Спасибо.
Я подняла зеркало и чуть не уронила его. Темно-фиолетовый синяк покрывал мой правый глаз и уходил в сторону моих волос, не так уж плохо. Это исчезнет через пару дней. Черный глаз не большое дело. Мне нравилось думать, что так я выгляжу круто. Однако метки на каждой стороне шеи были ужасные. Некоторые из них выглядели глубокими, почти как если бы участки кожи были вырваны и слились воедино. Покраснение исчезнет, но шрамы всё равно останутся… глубокими и заметными. Мои пальцы сжались вокруг пластиковой ручки.
— Я выгляжу ужасно.
Он сразу же подошел.
— Нет. Они вскоре исчезнут, знаешь, даже прежде, чем кто-то заметит.
Я покачала головой. Я не могла скрыть их, не все.
— Кроме того, — сказал он тем же нежным голосом, — этими шрамами нужно гордиться. Ты выжила. Эти шрамы сделают тебя сильнее, красивее, в конце концов.
— Ты говорил это прежде.
— Все также, Алекс. Я обещаю.
Медленно я положила зеркало на маленький столик и... я сломалась. Не из-за шрамов, или того, что Эйден сказал. Это было то, что эти шрамы всегда будут напоминанием о том, что я потеряла маму в Майами. Все те ужасные вещи, которые она делала и которым позволила случиться. И что я сделала - убила ее.
Из меня вырывались большие и мощные рыдания. Я действительно не могла ни дышать, ни думать. Я попыталась взять себя в руки, но мне не удалось. Я села посреди кабинета и заплакала. Я хотела к маме, но она никогда не ответит, не утешит меня. Она ушла, действительно ушла на этот раз. Пустота навалилась на меня, и горе лилось и лилось.
Эйден встал на колени рядом со мной, положив руки на мои сгорбленные плечи. Он не сказал ни слова. Он просто позволил мне плакать, и после месяцев сдерживания, все страдания и боль, связанные в огромный узел, наконец, ослабли.
Пока я плакала, не знаю, сколько прошло времени. Моя голова болела, в горле саднило, а глаза припухли. Но, как это ни странно, я почувствовала себя лучше, наконец-то я смогла снова дышать, действительно дышать. Все эти месяцы я задыхалась и не понимала этого до этого момента. Я шмыгнула носом и поморщилась от тупой боли в затылке.
— Помнишь, что ты сказал о том, что твои родители не хотели бы такой жизни?
Его пальцы двигались, успокаивая.
— Да. Я помню.
— Она тоже не хотела. Я видела это как раз перед тем, как она... ушла. Она, казалось, испытала облегчение.
— Ты освободила ее от ужасного существования. Это то, что твоя мать бы хотела.
Прошло несколько минут. Я по-прежнему не поднимала головы.
— Ты думаешь, она в лучшем месте сейчас? — спросила я, мой голос прозвучал тихо.
— Конечно.
Он и впрямь верил в это.
— Там где она... она больше не страдает. Это рай - место, настолько прекрасное, что мы не можем даже себе представить, на что это должно быть похоже.
Я предполагала, что он говорит о Элисии - месте очень большом, как небо. Я глубоко вздохнула и вытерла под глазами.
— Если кто и заслужил это, то точно она. Я знаю, это плохо, что она стала даймоном, но она никогда бы не выбрала это.
— Я знаю, Алекс. Боги тоже знают это.
Медленно я взяла себя в руки и поднялась на ноги.
— Извини... что вывалила все это на тебя. — Я бросила быстрый взгляд на него.
Эйден нахмурился.
— Не надо извиняться за это, Алекс. Как я уже говорил тебе, если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, ты можешь прийти ко мне.
— Спасибо... за все.
Он кивнул, делая шаг в сторону, так как я пихнула его.