Назефри закрыла глаза.
— Когда ты понял?
— Когда подошел к тебе, беспомощной и испуганной, чтобы помочь, а ты увидела в этом нечто совсем иное.
Она молчала.
— Посмотри на меня.
Назефри открыла глаза и окунулась в теплый омут его темно-карих глаз.
— Когда-нибудь ты расскажешь мне об этом. Только не сейчас. Сейчас ты будешь тихо отдыхать, а я разбужу тебя потом, возможно, не так, как ты привыкла, но тебе это понравиться, я обещаю.
Она сильнее прижалась к нему и спустя несколько минут заснула. Камилли еще долго думал о том, что за ним теперь числится один должок. Он обязательно найдет того, кто это с ней сделал. Достанет с того света, если потребуется. И отомстит за все, и месть его будет неимоверно жестокой…
Урджин улетел вечером, так и не попрощавшись с Эстой. Он не знал, что ее мир развалился по запчастям, что ее сердце разорвалось в груди, и что это сотворил с ней он. Нет, Эста не станет дожидаться его возвращения. Зачем? Она улетит отсюда завтра. Больше в этом месте ее ничто не держит. Что ж, она рискнула, и проиграла. Такое тоже случается.
Камилли найдет Назефри. Эста в этом не сомневалась. Она подробно рассказала ему, куда лететь и где искать. Вот человек, которого стоит любить. Его, а не Урджина.
Всю ночь Эста не могла уснуть. К чувству полной опустошенности примешивалась непонятная тревога, словно она ждала, что это еще не конец. Рано утром она поднялась с кровати и приняла душ. Вещи она решила собрать после завтрака.
Эста спокойно направлялась в столовую, когда в коридоре возле самой лестницы к ней подошли двое доннарийцев в военной форме.
— Вам приказано пройти вместе с нами.
— Куда? — не поняла Эста.
— Это здесь, не далеко. Император Вас уже ожидает.
Эсте не понравилось то, как они вели себя. Жесткие, холодные, они словно конвоиры провожали ее в последний путь. Они спустились в подвал резиденции и последовали куда-то вглубь по туннелю.
Они остановились перед большой железной дверью. Эсту пропустили вперед, и она вошла в комнату, предназначенную явно не для мирных бесед. Стол, зеркало на всю стену, камеры и железный стул с ремнями не оставили сомнений: ее привели на допрос.
Вдруг кто-то толкнул ее в спину. Она хотела ударить нападавшего в ответ, но не успела. Откуда не возьмись, появились еще три человека. Они скрутили ее, не давая возможности вырваться, и силком посадили на стул, пристегнув руки, ноги и грудь ремнями.
Эста была в шоке. Ее рот заходился в попытках что-нибудь прокричать, но слова так и не вылетали из горла, придушенные ужасом и ненавистью к происходящему.
В помещение зашел Фуиджи, а следом за ним и…..Клермонт. Кивком головы Император приказал подчиненным освободить помещение, и через минуту они остались втроем.
Фуиджи приблизился к прикованной Эсте, занес руку и со всей силы ударил ее по лицу. Голова девушки мотнулась в сторону, а из глаз брызнули слезы, не то от боли, разлившейся от удара, не то от самого жеста унижения.
— Дрянь!!! — закричал он. — Да как ты посмела?!! Грязная полукровка!
И тут все стало на свои места. Эста на мгновение потерялась в услышанном, но в следующий момент собрала всю силу воли в кулак и повернула голову к Императору.
— Как Вы смеете поднимать на меня руку?!
Фуиджи вновь занес ладонь и шлепок пришелся на другую ее щеку. Голова Эсты закружилась, а челюсть свело.
— Ты — никто! Слышишь меня? Никто!
— Я жена вашего сына!
— Черта с два! Он женился на Наследнице Олманской Империи, а ты самозванка!
— Меня вырастила Императорская семья!
— Плевать мне на то, кто тебя вырастил! Ты даже не олманка — ты полукровка!
— Откуда Вам известно?
— Клермонт решила провести генетический анализ. А твоих волос на расческе было достаточно на сотню таких тестов!
— И когда же Вы обо всем узнали?
— Утром. И поверь, еще до обеда ноги твоей здесь не будет.
— Что же Вы теперь от меня хотите? К чему весь этот цирк?
— Чертова сучка! Как вам всем удалось нас провести? Отвечай!
— Я ничего не знала.
— Врешь! Ты быстренько прыгнула к нему в постель, очевидно в расчете на то, что забеременеешь? Ошибка! Мне плевать на твоего ребенка, он никогда не станет наследником, слышишь? Безродный ублюдок никогда не будет править Доннарой!
— Меня усыновили мои родители, еще в детстве. Ни Науб, ни Стефан не знали об этом.
— О, только не надо выгораживать свою семью. Неужели ты думаешь, что мы станем выносить эту склоку на всеобщее обозрение? Науб и пальцем не пошевелит в твою защиту!
— Стефан этого так не оставит!
— Стефан сейчас никто!
— А Ваш сын? Его Вы тоже не боитесь?
И тут Фуиджи расхохотался. Его громкий смех разнесся эхом по замкнутому пространству вокруг и ударил Эсту в грудь.
— Урджин? Он будет только рад избавиться от такой обузы!
— Вы можете ошибаться! Я пока еще его жена!
— Пока еще. С чего вдруг ты вспомнила о моем сыне? Он для тебя никто! Или, может ты решила, что смогла влюбить его в себя?
Опять смех. Теперь смеялась Клермонт.
— Бедная, бедная маленькая шлюшка, — подала она свой певучий голос. — Если он и имел тебя все это время, то только потому, что я отказывала ему. Каждый день, что он был здесь, он приходил ко мне и пытался затащить с собой в постель. Урджин не сказал тебе, что я тоже здесь живу? Ну, нет, конечно же, нет! Он клялся, что ты для него — пустое место, так, девица, которую он обязан объезжать каждую ночь, чтобы родить наследника. Мне нравилось смотреть, как он мучается. Я получала истинное удовольствие, представляя, как он берет тебя, и думает, что спит со мной. Знаешь, люди умеют так делать. Он никогда не называл тебя моим именем? Странно… Помню, когда мы с ним сильно поссорились пару лет назад, он притащил к себе в комнату какую-то из служанок, тоже блондинку. Она мне потом рассказывала, как стояла перед ним на коленях и ублажала его своим языком, а он гладил ее по волосам и называл моим именем.
У Эсты скрутило живот в сильнейшем позыве на рвоту. Все, что выливалось из уст этой девицы, было настолько пошлым и грязным, что Эсту начинало сильнее мутить.
Она вспомнила, как он отказался ее брать, когда она кинулась к нему на шею после подслушанного разговора с Фуиджи. Как не пришел к ней ночевать после этого, и появился только во время грозы. Как негодовал, когда она призналась, что принимает противозачаточные таблетки. Как хотел убедить ее поскорее забеременеть. Интересно, он спал с ней там, возле озера, потому что знал, что таблеток у нее с собой не было?
— Знаешь, — продолжала Клермонт, — Урджин относится к той категории мужчин, которые любят только одну женщину, но при этом ходят еще и налево. Меня это нисколько не смущает, нет. Я всегда знала, что человек его происхождения может позволить себе любую блажь, и готова была это терпеть. А потом привыкла. Даже после того вечера, когда ты так блистательно выступила со своими дикарскими номерами, он пришел ко мне. Но я отказала. Не знаю, кого он тогда поимел, может снова ту блондиночку, но уж точно не тебя.
— Ты так и проведешь свою жизнь, в размышлениях о том, с кем Урджин коротает свои ночи?
— Ах, ты, дрянь! — завопила Клемронт, и, подбежав к ней, вцепилась Эсте в волосы. — Ты здесь больше никто, — захрипела она. — Ты немедленно подпишешь все бракоразводные документы и уберешься отсюда восвояси.
— А если нет? — превознемогая боль, простонала Эста.
— А если нет, — ответил Фуиджи, — дело закончится войной против Олмании.
Клермонт резко отпустила волосы Эсты и ударила ее по уху. Хлопок был настолько сильным, что Эста закричала от боли, пронзившей ее, словно нож, всаженный в самую голову. Высокий звон оглушил ее, и Эста поняла, что барабанная перепонка не выдержала удара. Теплая кровь потекла из уха девушки, неприятной влажной каплей скатываясь по мочке и падая куда-то вниз.
Фуиджи подошел к ней и протянул электронный планшет с каким-то документом.