- А потом ещё и ультиматум волжанам выставить можно. – Засмеялся Толстяк. – Ладно, смех смехом, а пока не будим форсировать. У меня в Волжском есть свой человек. Может он вообще принесёт нам оларь на блюдечке с голубой каёмочкой.
- И смысл? – Почесал бороду старик. – Он не хранитель и уж тем более не хозяин! Получиться как в том анекдоте – висит груша, да нельзя скушать… Пока хранительница будет оставаться живой, оларь можно будет использовать только для создания источника. Однако, без идола источник бесполезен. Придётся к телепатам обращаться, а они, как пить дать, раструбят об этом или откат захотят.
Троица погрузилась на некоторое время в раздумья. В конце концов заговорил Толстяк:
- Шило в мешке не утаишь. Один хрен придётся идти на поклон к агентам. Я только не пойму, почему они сами уже давным-давно с девкой не разобрались?
- Это тоже вопрос на засыпку. – Кивнула Галина Самуиловна. – Очевидно, что спецслужбы имеют свой интерес. Но задумайтесь, товарищи, какой величины он должен быть, что можно пренебрегать оларем?
На стол со звоном посуды опустился поднос.
***
Утро. Зелёный квадратный монстрик на тумбе у кровати назойливо запиликал. Сознание мальчика, на вид лет десяти пробуждалось, сон растворялся. Остались только впечатления, обрывки которых запомнились. В эту небольшую и светлую комнату, вошла мама, раздвинула зелёные шторки.
- Сынуля, вставай! – Сказала мама – самый красивый и любимый человек на свете, как говорят все обычные, беззаветно любящие родители своим деткам.
- Мама, я не встану, я не могу, - пробормотал я, - ну что ты мне сделаешь?
- Ведро воды на голову вылью! – Заявила она. – Просыпайся, а то опять опоздаешь в школу.
- Ну, ма… ещё пять минуточек. – Отозвался голос из-под одеяла.
- Они уже прошли, пока ты спал. – Миловидная женщина, скользнув золотыми волосами, обернулась. Солнце из окна заиграло этим золотом.
Я нарочито медленно встал, накинул халат. Мама пристально любовалась поздней весной, почти летом за окном. Вообще, она не часто вот так меня будила, и мы встречались уже на кухне, но не сегодня. Её покрасневшие глаза говорят о бессонной ночи.
- Мам, ты бледная, плохо себя чувствуешь? - Скользнула секундная пауза, и взгляд с тем же выражением ниспал на меня, подтвердив мою догадку. Где-то глубоко снова зародилась мысль о причине, которую вот уже несколько месяцев я прогонял из своей головы.
- Аурел, поговорим за завтраком. - Мама вышла.
Я не торопился – как обычно вставал за 2 часа до школы, но всё равно опаздывал всегда. Душ немного приободрил. На кухонном столе ждала тарелка здорового завтрака – витамины, минералы, калории и тому подобная лабуда… Мама всегда следила за фигурой и здоровьем. В чем неплохо преуспела и гордилась, что естественно сказалось на моём рационе тоже, к которому с детства давно привык.
- Приятного аппетита, сынок.
- Приятного. – Ответил я.
Несколько минут ели в тишине. Я почувствовал нерешительность и взял инициативу в свои руки, чтоб разрядить обстановку. В такой момент я просто обязан поддержать ее и проявить мужество.
- Мама, я знаю, что ты вчера была у врача по поводу бабушкиной рентгеноскопии… - Ком в горле передавил голос на секунду.
Мама ждала и боялась этого вопроса. Её подбородок дрогнул, а глаза как у загнанного в угол зверька заблестели влагой, но не потекли слёзы. Сдержалась.
- Слишком поздно обнаружили. – Прошептала она.
Тихим громом упали мне на душу эти слова. Защемило в груди. Остаток завтрака провели в молчании. Я собирался в школу, она на работу. Вышли вместе, обнялись, попрощались.
Шел я по маршруту, вот уже год как проложенному. Залитые солнцем тротуары сменяли друг друга на автомате. По пути кружились деревья, делая мне па в пол оборота. Нет, они, конечно, стояли на своих местах – это я бежал. Ну, опаздывал же, как всегда в принципе. Свежий воздух гнал тяжёлые мысли. Насаждения в городе недавно ожили и хвастались молодой зеленью. Стало приятно и легко, меня всегда завораживала природа. Наверное, поэтому мой любимый художник Исаак Левитан, а полотно «Осенний день. Сокольники.» Иногда казалось, что живые деревья будто чувствуют все, и я тоже могу ощущать их. Ещё маленьким я это заметил. Сейчас всё радовалось.