И не потому, что хотел, чтобы мы нашли работу и зарабатывали себе на жизнь. А потому, что он хотел сожрать нас.
И это работало.
После того как Либби уехала на маленьком четырехцилиндровом «Датсуне», стенающем от боли, Даррен снова свесил язык набок, часто дыша, словно самым дурацким образом пародируя ее, но как-то и головой еще дергая.
– Может, олень, – сказал я ему, потому что Либби тут не было, чтобы постоять за себя.
– Опять мамочку Бемби, – сказал он, глядя из окна, словно бы раздумывая об этом.
Пока он притащил двух тощих олених, но обе они были жертвами дорожных аварий. Я это видел, но не говорил ничего. Поскольку если бы я сказал, мы оба увидели бы его мечущимся между лучами фар, как пес, только бродячий, как он пытается стащить добычу с асфальта. Вместо того чтобы загнать дичь, как нам полагалось.
Однако на трех лапах не особо побегаешь. Резкого поворота не сделаешь, просто кувыркнешься через морду.
– Ты не против откормленного тельца? – спросил Даррен.
– Либби не велит, – сказал ему я.
– Либби не велит, – повторил он, снова насмешничая над ее толстым языком. Если мы украдем хотя бы теленка с пастбищ вокруг нас, что уж говорить о целой корове, хозяева ранчо придут задавать вопросы, а мы же новые временные жильцы, голодные, и в подполе у нас спрятаны крупные кости.
Правда, теленок – это же блаженство.
Даррен встал, начал стягивать с себя одежду. Что поделать, если твоя сестра не может наворовать достаточно мелочи на новые штаны. Пинком распахнул заднюю дверь и пустил горячую струю мочи по дуге в ночь.
– Насколько тебе надо повзрослеть, чтобы перестать доставлять неприятности? – спросил я, делая вид, что смотрю новости по телику. Делая вид, что это мелочь. Просто так, разговор.
Даррен запрокинул голову и покатал по плечам, что-то там треснуло и щелкнуло неестественно громко.
Внутри он уже начал превращаться.
– Оно того стоит, – сказал он, затем захлопнул дверь, чтобы раздвинуть непроницаемые шторы и выглянуть наружу – проверить, не прячется ли кто за LeSabre. Прежде чем выйти, он обернулся ко мне и сказал: – Запрешь?
Потому что у меня не было острых зубов и острого слуха. Потому что я не мог себя защитить.
И он ушел.
Я каждый раз бросался к заднему окну, пытаясь увидеть его наполовину человеком, наполовину волком, но заметил лишь тень, скользнувшую по ржавому тусклому серебру пропановой цистерны.
Вместо кетчупа я купил целый хот-дог возле маленького чертова колеса на углу заправки. Я показал на тот, который хотел. Старик посмотрел на меня и спросил, уверен ли я.
Он поступал так каждый вечер, словно пытался отвлечь меня от, вероятно, самого заветренного хот-дога в контейнере.
Я попросил другой, затем другой, и в конце концов я уже не знал, получил ли я самый старый хот-дог или только что приготовленный.
Я не должен был выходить самостоятельно, не предупредив Даррена или хотя бы не оставив записки – это уж он прочел бы, – но тут не должно было быть никаких случайных полицейских. Либби ведь была верфольфом, верно? Не наседкой.
Я сидел на дальнем конце льдогенератора, наслаждаясь хот-догом. Я взял все добавки, какие только были на заправке, кроме горчицы, и даже некоторые в двойном объеме, просто потому, что продавец ничего по этому поводу не мог сказать. Поскольку Даррена и Либби рядом не было, я не делал вид, что мне противна эта легкая человеческая еда, что мне хочется чего-то с кровью, чего-то волчьего.
Но этот хот-дог все же был такой вкусный.
Я пальцем подхватил остаток со штанов и сунул в рот.
Когда я поднял взгляд, на меня смотрели трое детишек моего возраста.
– Звереныш, – сказал один в красной кепке, скаля зубы.
– Не связывайся с ним, – сказала девочка десяти лет.
– А то заразу какую подцепишь, – согласился тот, что был в кепке компании «Джон Дир» [11].
– Мексиканец? – сказал третий, мальчишка с желтыми волосами. Если бы я стоял, мы были бы одного роста с ним.
– Сопляк, – сказал парнишка в бейсболке. – Pisomojado [12], ага? – Он потянул девочку за собой, в здание заправки. Желтоволосый остался смотреть на меня.
– Pisomojado? – сказал я ему.
– Ты вообще кто? – ответил он вопросом на вопрос.
Я протянул ему мой хот-дог, не распрямляя локтя до конца. Когда он потянулся к нему, я зарычал, как Даррен, и прыгнул на него, щелкнув зубами.
Желтоволосый попятился и упал на «Ниссан», припаркованный на первом слоте, схватился за капот, оставив на нем хорошенькую вмятину, за которую ему определенно влетит.