Во время обеда у нас с девочками было традиционное обсуждение – кто остается на полдник и прогулку, а кого забирают сразу после сна.
– За мной мама сейчас придет, – радостно заявила Ира.
– И меня заберут, – подхватила Катюша.
Я печально вздохнула, потому что всегда оставалась и на сон, и на полдник, и на прогулку, поэтому мне хотелось, чтобы девочки оставались со мной. С ними было весело и интересно. Но в тот день коротать послеобеденное время мне пришлось в одиночку.
На улице было пасмурно и сыро, но снега было много. Ребята разбрелись по веранде и площадке.
Мне было скучно. От игры в снежки варежки быстро промокли, и нужно было согреть руки и чем-то себя занять. На территории нашей группы стояла железная шведская стенка, которая всегда манила меня. Я очень хотела перелезть ее сверху и спуститься с противоположной стороны.
«Самое подходящее время», – подумала я и направилась к цели.
На мне была серая шубка, теплая и пушистая. Около стенки снег был притоптан, и мне было легко забраться на первую ступеньку. Вторая. Третья. Я легко карабкалась наверх, перехватываясь руками и переставляя ноги. Я уже ощущала себя победителем, нужно было только схватиться рукой за верхнюю перекладину и перелезть на другую сторону. Но что-то пошло не по плану.
Почти на самом верху лесенки было круглое отверстие, и оно привлекло меня больше, чем первоначальная цель. Я решила, что пролезть в него сейчас гораздо важнее покорения вершины.
Разочарование настигло сразу. Оценить и соотнести габариты своей шубки с диаметром отверстия я смогла только тогда, когда оказалась в безвыходном положении. Железный ободок плотно сковал меня в своих объятиях так, что голова и руки у меня свисали с одной стороны конструкции, а ноги болтались с другой. Я пыталась выбраться из плена, как Винни-Пух. В панике думая то «я лучше назад», то «нет-нет, я лучше вперед». Но ни назад, ни вперед вылезти уже не получалось.
Нашли меня висящей и поникшей. Прошла, казалось, целая вечность с момента, как я поставила себе цель, и до извлечения меня из железных тисков. Воспитатели тянули меня, как репку, приговаривая:
– И как тебя угораздило так застрять!
Но говорили по-доброму, едва сдерживая смех. Не ругали и не кричали.
В группе мне налили горячего какао и дали печенье. Руки давно отогрелись, а снежные колтуны на варежках потихоньку таяли в сушилке. Было по-домашнему уютно сидеть на стульчике, хрустеть сладким печеньем и запивать ароматным густым какао.
А на шубке в это время бесповоротно и фатально уже зияла прореха – от моих усилий и взмахов левый рукав отделился от спинки. Не сильно и не критично – ровно по шву.
– А это еще что такое?! – орал дома отец. – Я работаю, покупаю тебе красивые вещи – ни у кого нет такой шубки. И что? Что это за дырка? Ты как себя ведешь? Тебя вообще где воспитывали, матрешка?
Слова били остро и оставляли глубокие пульсирующие раны на душе.
Детство – это особый уровень нормы. Это вера в Деда Мороза, счастливый билетик и исцеляющую силу подорожника. Это убежденность, что весь мир вращается вокруг тебя, а чудеса случаются, если очень этого захотеть. В тот момент я хотела бы снова оказаться на дневной прогулке и строго-настрого запретить себе лезть на эту стенку. Я ведь все равно ее не покорила, только рукав порвала. Утренняя уверенность в своей неотразимости во время бега сильно покачнулась. Гневные окрики отца забивали гвоздь моей самооценки по самую шляпку.
Через полчаса он уже храпел, сидя в кресле перед включенным телевизором, а я пила на кухне невкусный остывший чая и кирпичик за кирпичиком выстраивала глухую стену нового уровня своей детской «нормы», в которой уже не было места веселым приключениям и спонтанности.
Постепенно я становилась ребенком, не похожим на других детей, быстро и безвозвратно теряя детскую непосредственность. Я выглядела как обычный ребенок, и другие люди не замечали ничего особенного. И только при близком общении они могли разглядеть гнетущую тоску в моих глазах и недетскую озабоченность.
Глава 4. Никотиновый путь и некупленный арбуз
Ночь перед забегом была беспокойной. Я собрала целый сет из наречий, которые мешали мне уснуть: неудобно, жарко, душно, страшно, шумно – так было до полуночи. Холодно, голодно и бессмысленно стало ближе к рассвету. Поспать удалось три часа, пока беспардонный звон будильника не выдернул меня из тревожного забытья. Я, окутанная синдромом джетлага, с трудом присела на кровати. В таком состоянии на дистанцию не выходят. В голове стучала мысль «зачем это все?», и был огромный соблазн, сославшись на слабость и плохое самочувствие, укрыться одеялом и проснуться, когда уже финиширует самый последний спортсмен, а по перекрытым набережным снова запустят автомобильное движение. Ведь если ты не бежишь – ты не можешь проиграть, а если ты не добежал – это фиаско.