Он протянул ей пластиковый пакет. Девушка только на мгновение глянула внутрь и торопливо поблагодарила старлея. Тот глядел на нее недоумевающе.
— Не понравилось? — озадаченно спросил он. — Мне сказали, это все хорошие вещи…
— Нет, почему… — Девушка тщательно избегала глядеть своему спутнику прямо в глаза. — Спасибо тебе большое, Сергей…
— Так ты даже толком не посмотрела!
Внезапно девушка остановилась, устремила на старлея растерянный, жалобный взгляд.
— Прости, Сергей, меня дети ждут, — робко сказала она. — Мне надо идти…
— Как идти? — От изумления моряк замер на месте. — Подождет твоя работа. Сейчас в городке все равно никто не работает…
Но девушка только покачала головой и, не глядя на своего спутника, направилась прочь от него.
— Погоди, Наташ. — Тот кинулся за ней, догнал, взял за руку. — Сегодня в клубе у нас вечер по случаю прибытия. Я зайду за тобой. Заодно и дядю Сашу проведаю. Хорошо?
На мгновение девушка замерла с открытым ртом, глядя на моряка широко открытыми глазами. Тому показался в них какой-то совершенно необъяснимый страх и ужас. В конце концов девушка опустила взгляд, отрицательно покачала головой.
— Я не могу сегодня вечером, — едва слышно произнесла она.
— Как не можешь? — опешил старлей. — Меня же два месяца дома не было! Сама говоришь, что по мне соскучилась.
Девушка изо всех сил старалась не встретиться с ним взглядом.
— Ты же знаешь — у меня отец болен, — ответила наконец она. — Кроме меня, о нем некому больше позаботиться. А по вечерам ему обычно делается хуже… Извини, Сергей…
Девушка повернулась и, опустив глаза к земле, торопливо зашагала.
— Да подожди ты! — Старлей кинулся было следом за ней, снова попытался взять за руку. Но белокурая девушка решительно высвободила свою руку и поспешила дальше.
— Я позвоню тебе, Сережа! — на мгновение обернувшись, крикнула она. — Сегодня вечером позвоню…
И она уже спешила дальше по разбитому, ухабистому асфальтовому тротуару. А Полундра остался стоять на месте, с изумлением и обидой глядя ей вслед. Он не знал, что ему теперь и думать.
ГЛАВА 3
— Кушай, сынок!
Пожилая женщина с усталым и озабоченным, но добрым лицом, обрамленным прядями седых волос, поставила перед Полундрой тарелку дымящегося борща, положила рядом большую столовую ложку, стала нарезать ломтями хлеб. Старлей рассеянно смотрел, как поднимается от тарелки пар. Едва окунув ложку, он не спешил почему-то начать трапезу.
— Кушай, сынок! — повторила мать, умильно глядя на Полундру. — Сейчас картошечка будет готова. С печенью. Я знаю, ты любишь такую…
Полундра молча кивнул, послушно зачерпнул ложкой борщ, стал не спеша есть. Рассеянно оглядывал небольшую, с низким потолком, но очень опрятную кухоньку, простую газовую плиту возле стены, неказистый, немного обшарпанный кухонный шкаф в углу.
— Эх, потолок вон как закоптился, — тихо сказал Полундра, глядя наверх. — Побелить бы его давно пора, да все некогда. Я то в море, то на учениях этих…
— Да не расстраивайся, сынок, — возразила ему мать, осторожно гладя его вихрастую голову. — Я еще не совсем одряхлела, шевелюсь потихоньку. Позову соседку, тетю Таню, вместе мы и побелим. А куда ж деваться? У тебя служба, тебе некогда…
— Не звонила она? — вдруг спросил Полундра, поднимая голову от тарелки.
— Наташа? Нет. — Мать грустно покачала головой. — Зачем ей…
Полундра посмотрел на мать с тревогой.
— То есть что значит — зачем?
— Ну, так она же знает, что ты должен вернуться вместе с отрядом, — как-то не совсем уверенно объяснила мать. — Вот и не беспокоится. А я, старуха, зачем ей нужна? Ее дело — молодое…
Полундра еще несколько мгновений напряженно вглядывался в печальное лицо матери, потом продолжил хлебать борщ.
— И встречаться со мной сегодня вечером отказалась, — вдруг сказал он. — Почему это?
Но мать не ответила, как-то странно глядя в сторону. Полундра еще больше нахмурился, с каким-то ожесточением продолжил есть.
— Расскажи хоть, чем вы там занимались, в походе, — умильно глядя на сына, сказала мать. — Столько времени дома не было. Скучал, наверное…
— Скучал, — признался Полундра. — Тем более что в этом походе и заняться-то толком нечем было. Не поход, а прогулка. Дружеский визит в недружественную страну…
— За границей побывал, — сказала мать. — Я уж слышала, мне рассказали…
— Да уж, за границей, — недовольно проворчал Полундра. — Нужна мне она, эта заграница. И как раз тогда, когда у тебя день рожденья! Я уж который раз подряд твой день рожденья в море встречаю!
— Ничего, не расстраивайся, сынок! — Мать снова осторожно, дрожащей старческой рукой погладила старлея по вихрастой голове. — Твой отец тоже так. Почитай ни одного праздника вместе не встретили. Служба! Прикажут ему в последнюю минуту идти в поход, он все бросит, мчится на свою подлодку. Дороже всего на свете она для него была…
— Не говори так, мама! — возразил старлей, бережно обнимая мать одной рукой. — Дороже всего на свете была для него ты. Просто это служба у нас такая: приказ есть приказ. В конце концов, он на страже мирной жизни всей страны, всех людей стоял. И тебя охранял в том числе!
— Да, охранял, — с грустью согласилась мать. — Себя вот, однако, уберечь не смог… — Она тяжело вздохнула. — Хорошо хоть ты не на подводной лодке служишь. Хотя тоже водолаз…
— Я служу в морском спецназе, — сурово возразил Полундра. — Что мне прикажут, то я и делаю. Прикажут жизни своей не беречь, но выполнить задание, значит, выполню!
Мать устало, но счастливо улыбнулась, кивнула.
— Весь в отца! — со вздохом сказала она.
— Кстати, мама, — чуточку оживился старлей. — В море-то мы с ребятами твой юбилей отметили. А здесь, на берегу?
— Здесь тоже, — радостно сообщила она. — Пришли мои подруги, с работы кое-кто. Александр Петрович с Наташей пришел. Представляешь? Как ему сил хватило через весь городок ко мне тащиться!
— И Наташа была? — тихо и как-то робко спросил Полундра.
— Была. — Мать кивнула, лицо ее чуточку омрачилось. — Говорю же, с отцом приходила. Да, кстати. — Она озадаченно покачала головой. — Снова телеграмма из Нарвика пришла.
— Из Нарвика? — переспросил Полундра. — И что, опять поздравления?
— Да, с днем рожденья, как обычно… А подписи нет!
Мать вышла из кухни и вскоре вернулась, держа в руках телеграмму.
— Вот она, — сказала мать, подавая ее Полундре. — Все в точности так, как обычно…
— Да, занятно, — согласился ее сын, рассеянно посмотрев на телеграфный бланк с наклеенными на нем лентами текста. — Какие такие знакомые могут быть у нас в Нарвике?
— Ты знаешь, — продолжала мать, — Александр Петрович говорил, что в Нарвике есть морская база НАТО… Правда, что ли?
— Правда, — подтвердил Полундра. — Только что из того?
— Я подумала: может быть, там есть какой-нибудь знакомый твоего отца, вот он о себе знак и подает, — сказала мать. — Ну, который встречался с ним в бою. Понимаешь?
Полундра одно мгновение смотрел на мать удивленно.
— Ты бог знает что такое говоришь, мама, — покачал головой он. — Конечно, там живут ветераны норвежского военного флота… Только откуда они могут знать нашего отца? Теперь ведь не те времена, флот не под парусами ходит, суда на абордаж не берут…
— Какой еще абордаж? — не поняла мать.
— Это когда команда корабля высаживается на палубу корабля противника и устраивает там бой, — терпеливо объяснил Полундра. — Теперь морякам редко когда случается увидеть своего противника в лицо. То есть практически вообще никогда, не считая, конечно, морскую пехоту.
— Но кто-то же посылает оттуда телеграммы! — возразила мать. — Вот уже пятнадцать лет! Каждый раз к Новому году и к моему дню рожденья приходят поздравления. Ты вот был за границей, не мог поспрашивать там?
— Заграница большая, у кого я там буду спрашивать, — возразил старлей. — А в Нарвик мы в этот раз не заходили…