Леонид был в хорошем настроении.
— Я не знаю, что с меня причитается, — в тон ему ответил я.
— Откуда и знать. Ты не получал письма от Коли?
— Мы вернулись поздно.
— А я получил письмо от Коли. Коля пишет тебе большой привет. Коля отыскал твои награды. Они, оказывается, лежали и ждали героя. Коля пишет, что сообщил твои координаты.
Я пытаюсь сделать безразличный вид, но мне это не удается.
— А у тебя… Все нормально?
— О, юноша, — смеется Леонид, — все нормально бывает только у ненормальных. Я же нормальный, и у меня наоборот. Жил человек, — Леонид показал на стопку книг, — и кончился. Если станете писать мне письма, то ответы очень скоро будете получать от студента.
— Демобилизация?
— Точно, — подтверждает Леонид.
— А Миша?
— Мише снятся удивительные сны. Представьте себе, юноша, новый станок. Его еще не залапали, и он поблескивает. В зажимах болванка. Резец снимает с болванки металл. Такие изящные, элегантные стружки. И вот деталь уже готова. Это не мои слова, юноша. Каждое утро Миша просыпается и рассказывает о том, как здорово пахнет стружка. У каждого свой вкус.
— Ты в Одессу?
— В Одессу? Как вам сказать, юноша.
Лицо Леонида помрачнело.
— На пустыри не возвращаются. Скорее всего, к Кольке в Москву.
— А невеста?
— Невеста? Плод больного воображения. Слово ради слова. Гол как сокол я, юноша, один. И не было никогда.
На территорию порта въезжали автомашины. Везли они мешки, ящики, стальные трубы, лес… Порт жил своей беспокойной жизнью. В доках ремонтировались корабли, оттуда на весь порт разносился перестук отбойных молотков. Громыхало в цехах судоремонтного завода. На самых высоких нотах голосили пилы.
— Как вас встретило море, юноша?
— Штормом. Так мутило…
— Потом полегчало?
— Да.
— Это хорошо. Скоро мы встретимся. Я вас увижу в деле. Да, юноша, да. Нашли и нам занятия. Вы знаете, что такое передача опыта? Это когда старый морской волк, я себя имею в виду, учит уму-разуму салажат — вы не обижаетесь на это слово?
— Нет.
— И правильно. У вас, юноша, все впереди.
Леонид объясняет, как его найти. На всякий случай. Говорят, что демобилизация вот-вот.
Я вошел в цех, чтобы наточить скребки. Увидел печь. Рядом с печью — молот. Рабочий в спецовке, с клещами в руках, выхватывал из пламени раскаленные добела болванки, совал их между молотом и наковальней. Другой рабочий нажимал кнопку. Заготовка взрывалась бенгальскими искрами, вытягивалась, превращаясь из круглой в квадратную. Рабочий бросал ее на пол остывать, вытягивал из печи следующую. Интересно было стоять и смотреть. Я о задании боцмана забыл.
Мише Головину пришлось хлопнуть меня по плечу, чтобы я обернулся. За грохотом не было слышно его голоса.
— Ты чего здесь! — прокричал Миша. — Пойдем ко мне.
На Мише черная замасленная спецовка, руки у него черные, на лице у глаз и на лбу черные бороздки морщин. Мы перешли с Мишей в соседний цех, и здесь уже не надо кричать, можно говорить нормальными голосами.
— Ты где? — спрашиваю Михаила.
— Здесь, — машет он рукой. — Мое хозяйство литейка. Точнее — формовка.
В воздухе полным-полно малюсеньких черных частичек. Лица у всех, кто здесь работает, такие же черные, как и у Михаила. Из формовки мы проходим в литейный цех. Миша показывает, как разливают металл в формы. Здорово. Залил металл — деталь готова. Потом идем к станочникам. Миша поставил меня к наждаку точить скребки, но у меня не получилось. Камень сильно крутится. Нажмешь на скребок — он горит, ослабишь нажим — соскакивает. У Миши просто. Точно и быстро получается. Он меня тоже подучил. Терпение, сказал, надо.
Пока ходили, узнал, что на формовку Миша стал временно. Людей не хватает. Сам он станочник. Станочников тоже не хватает, но сейчас самое узкое место на заводе формовка, и Мише дали учеников. Хорошо с Мишей ходить по заводу. Все он знает, все умеет. Рассказал, что живут они с Леонидом в одном кубрике. Сказал, что все это дело рук капитана первого ранга Алешина. Это он собрал «стариков», чтобы не томились в ожидании демобилизации, пользу флоту принесли. Уговорил подучить молодежь.
— Сначала ни в какую. Не хотела братва. Кому охота возиться, когда демобилизация вот она, на носу, — рассказывает Михаил. — Потом уговорил. Условия создали нормальные. Все при деле. Ленька по кораблям ходит. Учит салажат. Не был у тебя?
— Я его только что видел.
— Не то. Он на ваш корабль придет. Увидишь. Комендор-наставник. Да. Ты от Кольки письма не получил? Нет? Получишь, значит. Ленька говорит, что с тебя вроде бы причитается.