— Шестнадцать скоро, — негромко отвечаю я.
И вот тут происходит самое невероятное — мне удостоверение выдают. Временное, но самое настоящее удостоверение сотрудника НКВД, а маме приказывают меня учить работе, потому что у меня потенциал. Что за потенциал, я, правда, понимаю не слишком, но раз сказали, значит, все правильно.
Теперь свободного времени у меня совсем нет, днем я в школе, а затем сразу у мамы. Точнее, получается, просто на работе, потому что меня даже на довольствие ставят, вызывая кратковременный ступор. Я считаюсь стажером, петлицы у меня сержантские… Ах да, мне же и форму выдают, но советуют в школу в ней не ходить, а я и не хожу. Что я, совсем без понятия?
Так и получается, что еще до окончания школы я начинаю служить в НКВД на разборе доносов… И, главное, эти граждане — среди них и коммунисты же есть! Я, собрав штук пятьдесят жалоб, предлагаю обратиться с ними в комитет Партии. В конце концов, что это за коммунисты, любой беспорядок объясняющие происками врагов и даже не пытающиеся исправить ситуацию своей волей?
---
1 - Представитель люмпен-пролетариата (одес. жарг.)
2 - Очень молодой (одес. жарг.)
3 - Смотрит (одес. жарг.)
4 - Внимательно смотрит, высматривает (одес. жарг.)
5 - Проблемы (идиш)
6 - За деньги (одес. жарг.)
7 - Подходит (одес. жарг.)
8 - Геволт – шум, гам (идиш)
9 - Изображает мертвого (одес. жарг.). В Валиховском переулке располагался морг.
10 - Понял (одес. жарг.)
11 - Фаршированная рыба (идиш)
12 - Не должно (одес. жарг.)
13 - Слежу за собой (одес. жарг.)
14 - Девственница (одес. жарг.)
15 - Повезло (одес. жарг.)
16 - Мышца (лат)
17 - Кость (лат)
Глава третья
Рон
Ну вот я и мичман. Любимая моя хоть и младше на год, но даже раньше заканчивает, только у нее еще практика, потому что личная ученица профессора. Жениться нам, кстати, разрешают, поэтому мы это довольно быстро проворачиваем. Сейчас не то, что при бывших — шумные церемонии не приняты, просто посидели со своими, и все. Пролетает практика, и направляют нас обоих на че-эф, черноморский флот, значит.
Меня на новый корабль, а любимая моя на берегу остается, хирургом госпиталя, значит. Как ни трудно расставаться, да так оно лучше, а то еще и за нее волноваться… Все понимают, потому и меня стараются с корабля отпустить пораньше, и ее не изнуряют. Да и какие нынче больные — мир у нас, только на западе фашист силу набирает, и чует мое сердце, нам войны не избежать, что бы там товарищи из ТАСС ни говорили.
— Пойдете вахтенным на «Москву», — приказывают мне в штабе. — Корабль новый, лидер миноносцев.
Ну с приказом не спорят, корабль действительно новый, вот только мичман в роли вечного дежурного, пока судно готовится — это странно. Через неделю приходит приказ: мне лейтенантские погоны вне очереди. С чего вдруг такое расположение командования? Непонятно.
Входим мы с «Москвой» в третий дивизион Отряда Легких Сил, что тоже неплохо, ибо лидеры редко когда поодиночке ходят. Я смотрю на свой уже корабль и понимаю — вооружен он недостаточно. Вопрос только в том, как это доказать? Иду к жене советоваться. Она у меня умная и доверяет мне абсолютно, как и я ей. Любимая моя еще когда призналась, что родители репрессированы, но для меня разницы нет. Я ее люблю, а не родителей, тем более что с моими тоже не все ясно.
— Попробуй под видом учений попросить, чтобы цели для зенитчиков выставили, — предлагает мне любимая. — Потом, когда будет ясно, куда они не достают…
— Я тебя люблю, — целую я ее, отправляясь в штаб чуть ли не бегом.
Говорить о чем угодно я умею, а говорить правильным языком меня научили. Поэтому я толкаю с ходу речь о готовности, о злых врагах, что могут быть где угодно, и предлагаю свой план. Учения зенитчиков, значит. Тут же оказывается, что самолеты могут конус таскать — так пилотов тренируют. Мне эта мысль очень нравится, командованию, я вижу, тоже — такие учения позволяют нам сделаться особенными, а им выделиться. Ну и соглашаются они, конечно.
Проходит две недели, и тут как снег на голову приезжает не только комдив, но еще и из Москвы кто-то важный. У всех, значит, щечки белые, коленки дрожат, а мне-то что, я результат знаю. И тут москвич отводит меня в сторону.
— Давай, — говорит, — рассказывай, зачем это затеял.