Здесь наш фронт, не менее важный, чем тот, что под Москвой, потому что важные вражеские грузы, боеприпасы, горючее сгорают на путях, а это хоть и небольшая, но помощь фронту. Ну и бои бывают. Особенно в последнее время, когда карателей стало больше. Что-то важное мы рванули, раз они так забеспокоились.
А впереди у меня еще долгие месяцы войны. И, двигаясь с отрядом, я нахожу и маму, и сестренку… Точнее, их пепел в обрушившемся амбаре. Сначала даже не верю, но замечаю сережку и колечко в этом пепле… теперь меня больше в лагере стараются держать, потому что я фрицев зубами рвать хочу. А во сне ко мне другая жизнь приходит, какая-то не наша. Там я форменный буржуй без мозгов, и нет у меня сестренки. Стоит только проснуться, и перед глазами встает наша улыбчивая малышка.
Я отомщу за вас, родные мои! Клянусь… Как там во сне было? Магией клянусь!
Гермиона
Мамочка… Папочка… Если бы не любимый, меня эта новость уничтожила бы. Откуда взялся тот «мессер», никто и не знает, но как-то вмиг не стало ни мамы, ни папы.
Мой любимый меня отогревает, успокаивает и бьет фрицев так, что его очень даже хвалят. А я замираю от страха за него каждый раз. Но кто-то в небе хранит его. Постепенно я отхожу, но тут словно снег на голову — меня переводят. В женский полк ночников, поэтому нам нужно расставаться. Мы долго прощаемся у ожидающей меня машины, все никак не можем сказать «прощай».
— Береги себя, — просит меня милый, понимая, что это невозможно.
— И ты береги себя. Я не представляю мира, в котором нет тебя, — признаюсь я ему.
— И я… — шепчет он.
Прощальный поцелуй, и вот… Пролетает мимолетно дорога, представление, и я уже обживаю свой У-2. Самолетик деревянный, теперь от него зависит многое, так что я девочек-механиков обхаживаю так, как любимый научил. Поэтому самолет у меня в идеальном порядке. И первый вылет… Штурман мой совсем юная девчонка, наверное и восемнадцати нет, но мы об этом молчим. Лерой ее зовут, совсем недавно потеряла своего летнаба, после ранения сама стала штурманом, потому что иначе пока никак — руки дрожат.
— Девочки, цель важная, зениток много, — ставит задачу комэска.
Она знает, что немногие вернутся. Все она знает, но надеется — мы возвратимся. И я надеюсь, взлетая вместе со всеми. Ночь совершенно безлунная, но Лерка подсказывает мне, как более опытная, а я вспоминаю, что мне рассказывал мой милый. Потому мы опускаемся ниже чем нужно, медленно подкрадываясь к врагу.
— Лерка, видишь зенитку? — спрашиваю я ее в трубу переговорную.
— Ага! — слышу в ответ задорное. Эх, девочка… Хотя сама такая.
— Как скажу — бей, — даю указание и прямо над целью увожу самолет вверх.
А вниз летят бомбы. Одна зенитка молчит, вторая замолкает, и мы поворачиваем на обратный курс. Нет больше бомб, теперь задача добраться до дому. А позади что-то пылает, взрывается. Значит, задача выполнена… Теперь главное, чтобы фрицы не налетели, но тут откуда ни возьмись — наши. Точнее, один наш, и я знаю, кто это: любимый прилетел, чтобы защитить меня…
Теперь милый больше ночами летает — нас защищает, а еще сбивает фрицев, уже пятерых сбил! Они-то думают — деревянные тихоходы, легкая добыча, а тут на них любимый прямо с небес падает, вот и начинают фрицы поганые опасаться да за ним охотиться, о нас забывая… И так каждую, почитай, ночь. Как он сумел разрешение на такое выбить, я и не знаю, но, наверное, сумел как-то, потому что он ночь за ночью с нами, со мной, защищая меня от фашистов проклятых.
Днем мы отдыхаем, иногда и любимый приезжать умудряется, а мне снится совсем другая жизнь. День за днем снится какая-то «школа магии», да только я вижу: фрицы там вокруг меня. Только мы, гриффиндорцы — уж не знаю, что это такое — противостоим злу. Ну не зря же наши знамена алые! Странные сны, необычные, но и в них мы боремся против нечисти, как и здесь. Это я отлично понимаю…
— Девочки, завтра артисты приедут, концерт давать будут, — улыбается комиссар.
И мы радуемся, потому что передышка малая. А я знаю — прибудет мой любимый, и мы, возможно, даже потанцуем, потому что будет же музыка, артисты и даже сам Утесов!
Глава седьмая
Джинни
Девочка, которая во сне, она очень непослушная. Такая бы точно хворостины отведала, потому что, когда говорят бежать, надо убегать, а не лезть в боевые порядки. Вот ее и убили — правда, там всех убили. Я, проснувшись, плачу, мне всех их так жалко. Тот мальчик, за которого хотела замуж я, которая во сне, у него своя девочка есть. Божечки, как они любят друг друга! Будто свет зажигается, когда они вместе. И у брата ее тоже есть девочка, поэтому видеть, как они падают один за другим, очень страшно. А еще у них там вокруг одни фашисты, почему они этого не видели?