— Я ведьма. В моем роду мы можем исцелять. Из-за беременности я давно не могла применять свои силы, но сейчас… Мне кажется, я могла бы.
— От тебя не пахнет ничем особенным, — выдал Бертольд, не веря её словам. Частично он соврал. Она пахла слишком хорошо для обычного человека. Но все ведьмы, которых тот встречал на своем веку, пахли по-другому.
— Я запрещаю тебе к ней приближаться, — выдал тот свое окончательное решение.
Николетта с сожалением покачала головой:
— Это не тебе решать, а ей. Остается слишком мало времени. У вас нет другого решения.
— Что ты…
— Пусть попробует, — тихо прошептала Луиза. Бертольд нехотя отступил.
Оулдридж присела рядом с женщиной, стараясь быть подальше от лужи крови. Левую руку она положила на её живот. Луиза вздрогнула от неожиданных ощущений.
— Лиза? — испуганно спросил Бертольд. Он уже был готов сорваться и убрать руку ведьмы подальше от его жены.
— Все нормально. Просто меня никогда не лечили ведьмы, — Луиза решила успокоить мужа. — Я чувствую тепло.
— Значит, моя магия работает, — с облегчением выдала Николетта. Хэйден тоже ощущал тепло, когда она его лечила. Это означало лишь то, что она была на верном пути.
Николь приложила к её животу и вторую руку. Сосредоточившись на лечении, она забыла о проходящем времени и присутствующих. Лишь иногда её отвлекали обеспокоенные комментарии других членов стаи или разговор между Бертольдом и Луизой. Он не переставал задавать вопросы о её самочувствии каждые несколько минут.
С каждой минутой бледное лицо волчицы приобретало более здоровый оттенок, а нахмуренные от боли брови расслабились. Она успела осведомить всех, что больше не чувствует онемения или боли внизу живота. Лужа крови постепенно исчезла. Вся кровь будто бы вернулась обратно в тело беременной.
Почувствовав еще одно сердцебиение под своими руками, Николь вскоре убрала их. Она не могла точно сказать сработало ли это или нет, но Луиза стала выглядеть гораздо лучше прежнего.
— Мне кажется, что у вас будет девочка, — вдруг выдала Оулдридж. Почему-то эта мысль посетила её голову, хотя точно она не могла этого знать.
— На УЗИ нам сказали, что будет мальчик, но я всегда чувствовала, что это девочка. Видишь, Бертольд? Я была права, — у Луизы тут же возникла легкая улыбка, сразу же преобразившая её и без того красивое лицо. Её муж, еще не до конца поверивший в чудесное спасение, с потускневшим лицом смотрел на свою жену.
— Я чувствую себя лучше. Милый, помоги мне встать, — в который раз успокоила его женщина. Он послушно протянул к ней свои руки и, придерживая за плечи, помог ей подняться на ноги. Медленно они двинулись в сторону двери.
— Ах! — вдруг выдала волчица, хватаясь за живот. Все в ужасе переглянулись.
— Что-то не так? — испуганно спросила Николетта.
— Ребенок… он толкается, — удивленно и радостно выдала беременная женщина. — Вы Николетта, верно? Спасибо Вам! — Луиза вдруг взяла её руку и крепко сжала. — Если бы не Вы… я даже не знаю, что бы произошло…
— Я рада, что с вами и ребенком все хорошо, — честно ответила Николь. Она разделяла беспокойство беременной и была действительно рада помочь. Эта ситуация еще больше закрепила её желание стать врачом. Своими силами рыжеволосая смогла бы спасать жизни другим людям.
— Бертольд, ты должен как следует отблагодарить нашу спасительницу, — обратилась женщина к мужу. Только сейчас Ника отметила, что у Луизы были глаза серого цвета.
Оборотень немного замялся, недовольным взглядом глядя в сторону старшего брата:
— Да, конечно. Она может просить всего, чего хочет. Теперь мы связаны кровью.
— Мы уже связаны кровью, если я все правильно понимаю, — девушка вдруг коснулась рукою своего живота и из-под своих пушистых ресниц посмотрела на более отчетливый животик брюнетки. В этот момент она не хотела пересекаться взглядом с Хэйденом.
Ходить вокруг да около она не стала, сразу озвучив свою просьбу. Она мечтала об этом все свое пребывание здесь:
— Я хочу, чтобы вы перестали преследовать Хэйдена и меня, и никогда не причиняли ему боли.
По исказившемуся лицу Бертольда стало ясно, что тот об этом даже и не думал. Он согласно закивал головой, принимая во внимание его просьбу. Луизе тоже стало не по себе, ведь она поняла, каких делов натворил здесь её муж.
— Он дает свое слово, — твердо сказала волчица, затем добавив, — мы даем свое слово.
— Нам пора, — вмешался в их разговор Винфрид. Он чувствовал себя виноватым не меньше Бертольда. Ему не нужно было признаваться Луизе, с которой его оставили, но он не смог долго сопротивляться под её натиском и выдал всю поднаготную.