Я еще немного посидел на диване, глядя на экран. Проглотив комок в горле, я закрыл ноутбук.
Господи, это был гребаный дом ужасов.
Я не хотел долго останавливаться на этом, не хотел вдаваться в подробности. Но мне вдруг стало очень любопытно увидеть это лично — узнать, действительно ли фотографии в интернете схожи с реальностью. Поразмыслив, я обнаружил, что Брэндон был прав. Больница была примерно в восьми километрах отсюда, по прямой дороге через лес.
Была только середина утра. Я собрал кое-какие припасы — еду, воду, толстовку, — и отправился в сторону «Уиттингтона». Местность по большей части была густо лесистой, но здесь не было ни скал, на которые нужно было бы взобраться, ни рек, которые нужно было бы пересечь — к счастью, — и мне потребовалось чуть больше трех часов, чтобы пройти через туманный лес. Время от времени я звал Лили по имени, но ответа не было.
Я вышел из-за деревьев и остановился перед гигантским каменным зданием в готическом стиле, в котором узнал «Уиттингтон». Мое сердце забилось быстрее. Больница выглядела как живое, дышащее существо, и я вздрогнул. Теперь, когда я был прямо перед ней, я не мог не представить всю боль и непостижимые страдания, которые происходили за этими стенами. И все потому, что никто не захотел и не осмелился помочь. Эти люди были невидимы для общества, считались выброшенными на помойку из-за чего-то, за что они не несли ответственности. И в этот момент я почувствовал ужас и безнадежность всего этого до самого мозга костей.
И все же, пока я стоял, глядя на здание, слегка наклонив голову, заметил, что оно излучало странную великолепную красоту, какую-то скрытую печаль, лежавшую прямо под каменной поверхностью, как будто само строение хотело сказать: "В том, что здесь произошло, нет моей вины".
Я поднял взгляд на самое высокое окно, и что-то шевельнулось глубоко внутри меня, от величия здания у меня на мгновение перехватило дыхание.
Я посмотрел направо и слегка отстранился, когда увидел то, что, должно быть, было кладбищем психбольницы. Я подошел к нему, обратив внимание на осыпающиеся надгробия, некоторые из которых были увенчаны ангелами, тянущимися к небесам. Это, должно быть, была самая старая часть кладбища. Чем дальше я шел, тем новее выглядели камни. Даты, вырезанные на них, подтверждали мои наблюдения. Сорняки процветали, почти полностью покрывая некоторые из более мелких надгробий.
Интересно, кто здесь похоронен — пациенты, умершие без семьи? Иначе, разве они не были бы похоронены на семейных участках или ближе к домам близких?
Чувствуя себя совершенно разбитым, я развернулся и пошел туда, откуда начал.
Массивные кованые ворота громко скрипнули, когда я толкнул их и вошел. От ворот до крыльца больницы было около пятисот метров. Гравий хрустел под моими ногами, который первоначально был очень длинной подъездной дорожкой, но теперь заросший сорняками, травой и полевыми цветами, растущими в случайных местах. Небо над головой было серовато-голубым и заполненным клубящимися облаками. Вдалеке я заметил несколько приближающихся туч, но ничего похожего на то, что могло бы вызвать бурю. Надеюсь. Мне все еще нужно было вернуться домой.
Наконец добравшись до парадной лестницы, я медленно поднялся по ней, оглядываясь по сторонам. Все казалось очень тихим. Я попытался повернуть ручку массивной, деревянной двери, но она была заперта. Оглядевшись, я заметил разбитое окно на первом этаже, и мне не составило труда вскарабкаться на подоконник и нырнуть в него. Когда я встал и отряхнул джинсы, то оказался в грязном коридоре. Он был завален обломками, со стен большими полосами облупилась краска, а передо мной лежало перевернутое ржавое инвалидное кресло. Я отодвинул его ногой и пошел по коридору, вытягивая шею, чтобы заглянуть в комнаты, прежде чем оказаться перед дверьми. В одной стояла старая каталка, прислоненная к стене, в другой — арфа, струны которой были порваны и извивались во все стороны, как шерсть дикой землеройки. Это место было жутким. Я ожидал, что Фредди Крюгер вот-вот выйдет ко мне из-за угла.
— Лили? — громко крикнул я, не совсем веря в то, что она окажется в этом пустынном месте, но находя странное утешение в том, что ее имя эхом разнеслось по пустым коридорам.
Я шел из коридора в коридор, выкрикивая имя Лили. Проходя мимо одного из больших окон, я заметил какое-то движение. Далеко, на краю леса, Лили стояла на коленях и что-то делала на земле перед собой.