— Кто это был? — спросил я.
Лили на мгновение замолчала.
— Девятнадцатилетний парень, сын богатого чиновника из Коннектикута. Последующие поисковые группы тоже его не нашли. Он выживал здесь, — она снова взмахнула рукой, — больше пяти месяцев, прежде чем пробрался обратно в «Уиттингтон», вероятно, намереваясь украсть еду. Так уж вышло, что это был день посещений. Пока семьи пациентов находились внутри, сбежавший пациент забрался в багажник автомобиля. Семья неосознанно перевезла его в свое поместье, где их дочь-подросток позже обнаружила его прячущимся в их конюшнях.
— Откуда ты это знаешь? — спросил я, заинтригованный.
— Я нашла эти истории в старых газетных вырезках, — сказала она, глядя вперед.
— Где? Внутри?
Она взглянула на меня и кивнула. Ей тоже было любопытно. Я подумал, не сказать ли ей, что бродить по заброшенным зданиям небезопасно, но не знал, как это выразить, чтобы это не прозвучало снисходительно. Тем более, что я только что был внутри.
— Что произошло, когда девушка обнаружила сбежавшего пациента в своей конюшне?
— Они полюбили друг друга, — просто ответила она.
— Пациент и дочь полюбили друг друга? Как это случилось?
Лили пожала плечами:
— Он был красивым и добрым. Очень, очень беспокойным, но очень, очень добрым. Она укрывала его. Кормила, одевала, согревала и в конце концов отдала ему свое сердце.
Я посмотрел на нее. Выражение ее лица было задумчивым. Она посмотрела на меня.
— Представляю себе это так, — сказала она и слегка улыбнулась. — Может быть, это я все романтизирую, но именно так я себе это и представляю. — Она пожала плечами.
— А что было потом? — спросил я.
— В конце концов он вернулся в «Уиттингтон». — Она снова пожала плечами. — Полагаю, такие вещи хорошо не кончаются.
— Разве? — спросил я. — Может, ему стало лучше. Может быть, он нашел правильное лечение и снова нашел ее. Может быть, они все-таки оказались вместе.
Она наклонила голову.
— Холден Скотт, да ты тоже романтик.
Я усмехнулся.
— Это то, в чем меня никогда раньше не обвиняли.
Она улыбнулась.
— Нет?
Я покачал головой и взял ее руку в свою. Она посмотрела на наши соединенные руки и мягко улыбнулась.
— Я соскучился по тебе.
Она взглянула на меня.
— За три дня?
— Да. Разве ты не скучала по мне?
Она помолчала, прежде чем ответить.
— Да.
— Ты думаешь, это он смастерил наконечники стрел? — спросил я через мгновение, внезапно вспомнив о них.
— Я тоже об этом думала, — сказала она. — Мне нравится так думать. Нравится думать, что он нашел способы занять свои мысли. Может быть, ему даже нравилось здесь. — Она улыбнулась.
— Хотя, думаю, ему было одиноко. Может быть, именно по этой причине он и вернулся. Может быть, это было не из-за еды. В конце концов, лес может прокормить человека, если он знает что делает. Может быть, он решил, что лучше сидеть взаперти, чем быть одиноким.
— А что бы выбрал ты? — спросила она.
— Быть запертым или одиночество? Трудно сказать. Я никогда раньше не сидел взаперти. Но, судя по тому, что я читал в интернете, я бы, наверное, выбрал одиночество. Похоже, пребывание взаперти было наименьшей из тех мук, которые испытывали пациенты «Уиттингтона», по крайней мере в прежние времена. А может быть, ему было одиноко, и пока он сидел взаперти. Думаю, здесь, по крайней мере, у него была свобода.
Лили на мгновение замолчала.
— Да. Свобода. — Она помолчала. — Думаю, мы никогда не узнаем, о чем он думал.
— Да, думаю, что не узнаем.
Лили посмотрела на небо.
— Похоже, скоро пойдет дождь. Мне неприятно думать, что ты проделаешь весь этот путь пешком в плохую погоду.
— Я добрался сюда. Думаю, смогу и вернуться.
Она с сомнением подняла брови.
— Как насчет того, чтобы немного переждать, бойскаут? — она потянула меня за руку, и мы нырнули под низкие ветви деревьев.
Пока дождь лишь моросил, и густой полог ветвей обеспечивал полное укрытие, когда мы сели на сухой участок земли, прислонившись к стволу дерева. Воздух был прохладным, но на мне была толстовка. Я снял ее и обернул вокруг плеч Лили, обняв ее одной рукой и притянув к себе. Она положила голову мне на плечо, и мы сидели так несколько минут, просто слушая, как дождь барабанит по листьям над головой.
Я почти ничего не знал об этой девушке. Только знал, что когда был с ней, весь мир казался другим. Как будто этот лес был нашей собственной тайной землей, и здесь мы могли быть кем угодно.