Ведь так? Почему это кажется неправильным?
Я так сильно отогнал это воспоминание, прикрыв его наркотиками и алкоголем. Мне нужно было вспомнить.
О Боже, отказ от таблеток означал, что мне придется вспомнить каждую частичку этого. Не будет никаких отвлекающих факторов… Никаких физических потребностей, чтобы заглушить эмоциональную боль. Я вздохнул. Лили протянула руку и положила ее мне на бедро, нежно сжимая его.
Ты можешь это сделать.
— Он упал, и я не уверен, хотел он этого или нет, — наконец сказал я, слова вырвались на одном длинном выдохе.
Боль в моей груди усилилась. Мне казалось, что на меня навалился гигантский груз, и я рисковал быть раздавленным под ним.
— Но я… не смог спасти его. Не смог. Я пытался. Пытался, но не смог. Я пытался удержать, но он… он выскользнул. Просто выскользнул.
Мне хотелось выть от агонии, которую принесла мне эта правда. Мне хотелось поднять голову к небесам и проклясть Бога, который позволил руке моего лучшего друга выскользнуть из моей. Я не был достаточно силен. Моя голова пульсировала, и я схватился за нее, застонав.
— Я вырос вместе с ним. Он был моим лучшим другом, моим…
— Он был твоим героем. — Голос Лили донесся до меня как шепот. — И ты так и не смог ему сказать.
Я кивнул, боль немного ослабла.
— Да, — сказал я. — Да.
— Ох, Бойскаут, — сказала она, и я услышал слезы в ее голосе.
Я повернулся к ней, и она была там, с распростертыми объятиями. Я наклонился вперед и положил голову ей на колени, а она обняла меня и положила свою голову на мою, пока слезы катились вниз. Ее чистый, успокаивающий аромат окутал меня, и я почувствовал себя в безопасности. Наконец-то. Наконец-то я почувствовал себя в безопасности. Я чувствовал себя любимым.
— Думаю, он знал, — тихо сказала она. — Уверена в этом. И ты никогда по-настоящему не терял его. Он всегда будет частью тебя. Всегда.
После того, что казалось часами, но на самом деле, вероятно, было похоже на десять минут, я выпрямился, смущение от того, что я развалился в руках Лили, было подавляющим. Я больше не подбрасывал дров в яму для костра и на мгновение уставился на тусклый, угасающий огонь, пытаясь разобраться в своих эмоциях. Было определенное чувство облегчения от того, что я разделил часть той ужасной ночи с Лили, но я знал, что было что-то еще, скользящее по краям моего сознания. Я отодвинул это назад. Я был недостаточно силен, чтобы принять все это сразу. Не хватало сил…
Лили откинулась назад и встала, потянув меня за собой. Мои мысли на мгновение исчезли, и благословенная пустота заполнила мою голову, пока я следовал за ней к двери, наблюдая как ее бедра покачиваются при ходьбе.
Она повернулась ко мне, стоя так близко, что мне пришлось наклонить голову, чтобы заглянуть ей в лицо. Ночь сгущалась, но несколько источников света, которые горели в доме, отбрасывали свет.
— Ты покажешь мне, где спишь, Бойскаут? — тихо спросила она.
Мое сердце забилось быстрее, а во рту пересохло, когда я кивнул.
— Просто… прямо вверх по лестнице.
Она кивнула, открыла дверь и вошла внутрь. Я последовал за ней, плетясь позади, внезапно почувствовав приступ нервозности.
Боже, надеюсь, что она имеет в виду то, что я думаю, что она имеет в виду.
Когда мы оба достигли верха лестницы, она остановилась и позволила мне отвести ее в маленькую спальню, которую я выбрал в конце коридора. Я включил свет, и на мгновение Лили остановилась в дверях, оглядываясь по сторонам. Комната была простой, только двуспальная кровать, покрытая темно-синим стеганым одеялом, деревянный комод и прикроватный столик. Мне не хотелось спать в главной спальне. Что-то в этом казалось мне неуважительным. Это была комната Брэндона. Моя спортивная сумка стояла на полу у шкафа.
Я наблюдал жкак Лили подошла ко мне, протягивая обе руки.
— Я хочу тебя, — тихо сказала она.
Я тяжело сглотнул, кровь прилила к моему члену, заставляя его набухнуть и напрячься под моими джинсами.
— Ты уверена? — спросил я дрожащим голосом. — Есть еще так много…
Она поднесла пальцы к моим губам.
— Да. В этой комнате, сегодня вечером, где мы можем просто быть… собой. Можем ли мы отпустить все остальное? Только на одну ночь? Просто пусть это будем ты и я, и ничего больше. Вообще ничего другого. — В выражении ее лица было что-то очень понимающее. — Мы заслуживаем этого, не так ли?
Я был потерян для нее. Потерян и найден одновременно.
Как это возможно?
— А мы заслуживаем? — спросил я.
— Да, думаю, да.
— Ты… ты хочешь меня? — спросил я, испытывая благоговейный трепет, недоумение, благодарность.