Рейли, бессменный дворецкий в доме на протяжении вот уже лет двадцати, с официальной торжественностью распахнул двери столовой. Вильям поднял глаза от тарелки.
- В чем дело, Рейли? - спросил он, как будто ни о чем не догадывался.
- Вас желает видеть доктор Морган, - ровным голосом доложил Рейли.
Не будь Вильям так встревожен предстоящим разговором, он заметил бы тень высокомерия в темных глазах лакея и в его вызывающе вздернутом подбородке.
- Хорошо, проводи его в библиотеку, я сейчас подойду.
***
Кристиан Маршалл услышал, как поворачивается ручка, и уставился на дверь своими холодными сине-зелеными глазами. В спальню вошел Скотт. В глазах Кристиана мелькнуло разочарование.
- А, это ты!
- А ты ждал кого-то другого? - спросил Скотт. Он бросил на пол чемоданчик, запер дверь на ключ и повернулся к Кристиану, пряча улыбку. Может быть, мисс Холланд?
- Не угадал, - буркнул Кристиан, - она превратила мою жизнь в сплошной ад. С чего вдруг я захочу ее видеть?
- Ну, не знаю.
Скотт огляделся. Миссис Брендивайн предупредила его, что спальня несколько изменилась, но такого он просто не ожидал! Неужели Кристиан согласился со всеми этими переменами? Скотт весело присвистнул.
- Тебе смешно, да? - прорычал Кристиан и, садясь в кровати, швырнул экземпляр "Нью-Йорк леджер" на ночной столик. Журнал заскользил по полированной столешнице и задержался на самом краю. - Если бы меня не держали под арестом в собственной спальне, я бы, пожалуй, нашел что-то приятное в этой обстановке.
- Я же был у тебя всего два дня назад, - удивленно сказал Скотт. Теперь здесь все не так. И когда только она успела все переделать?
Шторы, полог над кроватью и стеганое одеяло сменились другими: тяжелый бархат защитно-зеленого цвета уступил место легким тканям кремовых тонов. Теперь стены казались светлее, а камин притягивал взгляд выставленной на нем коллекцией курительных трубок и изящных табакерок. На большом плетеном ковре перед камином стояли диван и старинное кресло-качалка, образуя на удивление уютный уголок для отдыха. Мебель из темного ореха уже не являлась частью общей мрачной обстановки, а удачно контрастировала с остальными предметами.
- Кто?
- Мисс Холланд, конечно. Как это ей удалось?
Кристиан обхватил колени руками.
- Дженни не имеет никакого отношения ко всей этой обстановке, если не считать того, что она сорвала с окна старые, вполне еще пригодные занавеси, испортила мою стену и натерла мне пол своей задницей. Миссис Брендивайн внесла свои предложения, и я с ними согласился. Здесь побывала целая армия работников. Они мыли, терли, вешали и так далее. Дженни среди них не было. И слава Богу! - добавил он, надеясь, что это прозвучало искренне. - Даже генералы союзной армии не все были такими властными, как она.
- Вот почему на покорение Юга нам потребовалось несколько лет, - сухо заметил Скотт.
Кристиан скривил рот в улыбке и насмешливо фыркнул. Скотт подошел к камину и принялся рассматривать трубки и табакерки.
- Не знал, что ты куришь трубку.
- Я не курю. Это вещи Брэйдена.
Это удивило Скотта. Кажется, раньше Кристиан не выставлял напоказ семейные реликвии. Скотт побывал во всех уголках дома Маршаллов, но никогда не видел этой коллекции.
- Он был старшим?
Осторожно взяв с каминной полки пенковую трубку, Скотт подержал ее в руках, любуясь тонкой работой. По следам зубов на конце трубки Скотт догадался, что она была любимой.
- Да, старшим. - "И умер первым", - чуть не добавил Кристиан. Он пытался прогнать горькие мысли. - Миссис Брендивайн нашла их на чердаке. Я и не знал, что они там. Наверное, мама убрала, их подальше после того, как Брэйдена убили.
Скотт положил трубку на место.
- Булл-Ран?
Кристиан кивнул.
- Первое сражение.
Отвернувшись от камина, Скотт пошел к кровати. Ему меньше всего хотелось бередить старые раны Кристиана. Поставив на стол свой докторский чемоданчик, он открыл его и вытащил стетоскоп.
- Как себя чувствуешь?
- Как последний дурак.
- Вообще-то я не о том, - усмехнулся Скотт, - ну ладно, ответ принимается. - Он заставил Кристиана наклониться вперед, прослушал его дыхание, проверил сердце и пульс. - Итак, ты не пьешь... сколько же дней? Четыре?
- Пять, и ты это знаешь.
- Решил проворить, считаешь ли ты.
- Считаю, но не потому, что хочу выпить, - огрызнулся Кристиан, - а потому, что хочу выйти из этой комнаты.
- Терпение, друг мой, терпение.
- К черту терпение! - Он сбросил руку Скотта со своего запястья. Пульс у меня в порядке, сердце и легкие тоже! А вот мышцы слабеют от бездействия и мозг превращается в кашу. Мне не нужно спиртное, мне нужно вырваться отсюда!
- Позволь узнать, что ты будешь делать, когда вырвешься отсюда? любезным тоном осведомился Скотт.
Мгновение Кристиан пребывал в замешательстве:
- Что ты имеешь в виду?
- Только то, что сказал. - Скотт убрал стетоскоп и закрыл чемоданчик. Подойдя к креслу-качалке, он повернул его к Кристиану и сел. - Чем ты собираешься заниматься?
- У меня есть дела в "Кроникл".
- Но ты же сам столько раз говорил, что терпеть не можешь ходить в издательство.
- И что? Есть обязанности, от которых я не могу совсем отказаться. Не хоронить же мне газету.
- А я думал, как раз хочешь. Разве не это ты сказал мне совсем недавно?
Кристиан раздраженно провел по волосам своими длинными пальцами.
- Я сказал, что не хочу быть издателем. И еще я сказал, что стараюсь иметь с "Кроникл" как можно меньше дел. Но хоронить газету? Этого я никогда не говорил! Она нужна слишком многим - кому-то, чтобы зарабатывать себе на жизнь, а кому-то, чтобы заворачивать рыбу.
Скотт усмехнулся:
- Сьюзен говорит, что для рыбы лучше подходит "Геральд". Особенно страницы частных объявлений.
- Слушай, Скотт, у меня никогда не было намерения покончить с газетой. Просто я не стремлюсь соперничать с Грили из "Трибьюн", Беннет из "Геральд" или даже Рэймондом из "Таймс". "Кроникл" несла на себе печать моего отца и моих братьев и несет ее до сих пор. Об этом постоянно заботятся те люди, которые руководят ею. Я бы так не смог. Что касается публикаций, то я редко бываю согласен с точкой зрения "Кроникл". Так было всегда. Сотрудники дважды в неделю терпят мое присутствие в издательстве, но тут уж ничего не поделаешь - у меня тоже есть определенные дела. Я подписываю бумаги, которые кладут передо мной, отвечаю на вопросы, сам что-то спрашиваю и в целом поощряю их труд. Именно им, а не мне газета обязана своим престижем. Я всего лишь единственный уцелевший на войне сын учредителя, - он втянул ртом воздух и медленно выдохнул, успокаиваясь. - Ну а теперь, когда с этим все ясно, может, выпустишь меня отсюда? Мне надо работать.
Скотт не знал, как быть. Несмотря на заверения друга о необходимости появиться в издательстве, он никак не мог отделаться от навязчивой картинки - Кристиан лежит вдрызг пьяный под ближайшим столом. Из тона Кристиана явствовало, что его отношение к газете сводится исключительно к чувству долга перед памятью тех, кому она действительно была небезразлична. Он умолчал - возможно, намеренно - о собственном вкладе в это издание, но именно благодаря влиянию Кристиана Маршалла и его незаурядной личности "Кроникл" стала заметна в определенных светских кругах. Он заставил публику заговорить о газете, сделал ей лицо и не торопился разубеждать тех, кто считал мнение "Кроникл" его личным мнением.
Кристиан забронировал на сезон кресло в партере театра Уоллака и ложу в Академии музыки, частенько посещал места сборищ светской элиты, бега в Гарлеме и нью-йоркский яхтенный клуб. Повсюду он рекламировал "Кроникл", умалчивая о собственных взглядах и притворно интересуясь светской жизнью. Эта суета требовала постоянного напряжения, и Скотт очень опасался, что если Кристиан не похоронит газету, то газета в первую очередь похоронит его.