Он повернул голову и стал наблюдать за Элин.
Ее длинные светлые волосы разметались по постели, и ему захотелось в них порыться. Спать с ней рядом и не заниматься любовью было адской мукой. Не лежать возле нее было бы еще хуже.
Она легко и изящно подвинулась, когда он чуть потянул ее к себе, и вздохнув, поудобнее устроилась на его руке. Ее тело было теплым, упругим и восхитительным. Сдерживая отчаянное желание крепко прижать ее к себе, он, едва касаясь, погладил ее по руке.
Ночь, судя по всему, обещала быть очень длинной.
КОНТИНЕНТ
17
Она солгала ему. Жизлен поняла это позднее, много позднее, когда у нее появилось время подумать. Она солгала и себе и поверила в это. Она бы не сумела убить себя, как бы ей этого ни хотелось. Его прикосновения лишили ее разума, лишили надежды. И все же она не смогла бы выпрыгнуть на ходу из кареты, не смогла бы броситься за борт корабля в Северном море.
Наверное, если бы он вез ее во Францию, место, ужаснее которого для нее не было на свете, она бы все равно не смогла на это решиться.
Нелепо, что она сравнивает то, что происходит с ней сейчас, с той темной бездной, в которой она оказалась десять лет назад. Она пошла тогда к Мальвивэ. Пошла к виновнику ее падения, пошла, зная, что ей предстоит отдать ему свое тело, чтобы получить деньги и накормить брата и чтобы спастись от всесильного районного комитета. Она считала, что, поступив так, выживет. Выживет с помощью все того же несложного трюка, - уйдет в себя, и все вокруг исчезнет.
Но Жизлен переоценила свои силы, и ей лишь казалось, что она убила в себе чувства. Ярость. Ненависть. Месть. Этот человек не был неловким, незлобливым мясником, ищущим минутного удовольствия. Не был пьяным, развратным британским джентльменом - любителем девственниц.
Мальвивэ был зловещим и могущественным. Он ждал ее в лавке мясника, где, правда, уже ничто не напоминало о месье Поркэне. Куски мяса убрали, и обстановка стала богаче - те, кто стоял у власти, теперь хорошо платили ему.
Он сидел в слабоосвещенной комнате, попивая вино Поркэне.
- Закрой за собой дверь, - приказал он грубым, вульгарным голосом, который она часто слышала в своих страшных снах.
Жизлен послушалась и остановилась в темном углу. Она не знала, помнит ли он ее, или продажа молоденьких девушек была обычным делом на его пути наверх.
Его слова рассеяли ее сомнения.
- Ты предпочитаешь жить на улице, а не в заведении мадам Клод? Я думал, у тебя больше здравого смысла. Подойди ближе.
Жизлен молча подчинялась его приказанию.
- Верно. Ты еще вполне хорошенькая. Если бы не Старый Скелет, ты бы уже умерла. Я часто вспоминал о тебе, жаль, что тот жирный английский аристократ стал первым, но мне были нужны деньги. Так бывает всегда. Кроме того, я знал, что мое время еще придет.
Рука Жизлен сжала рукоять лежавшего у нее в кармане ножа, который она всегда носила с собой. Холод стального лезвия успокаивал ее. Чем больше говорил Мальвивэ, тем сильнее сжималась ее рука.
Ей было нелегко с Поркэном. С этим чудовищем будет непереносимо.
- Я хочу поскорее вернуться, - сказала она с досадой, - нельзя ли покончить со всем этим побыстрей?
- Какое рвение! - с издевкой сказал Мальвивэ. - И этот чудный говорок. Так говорят аристократы. Я сам никогда не слышал, но мне рассказывали. Тебя называют Герцогиней мостовых. Я хочу, чтобы ты разговаривала со мной, пока я буду с тобой заниматься. Твой голос дополнит удовольствие.
Жизлен задрожала и инстинктивно отступила назад.
- И еще, - сказал Мальвивэ, - тебе не к кому возвращаться.
Она остановилась, выжидая.
- С прискорбием сообщаю тебе, что твой братец умер. Представь себе, маленький бедный дурачок понял, что ты торгуешь собой ради него. Думаю, он не вынес стыда. Никто не знает наверняка, но скорей всего он бросился в Сену.
- Вы лжете, - произнесла Жизлен, и голос ее задрожал от внезапной растерянности, - я ушла от него всего час назад.
- Мои люди работают быстро. Твой братец умер, Герцогиня, и никогда не вернется. А ты останешься со мной, и будешь делать то, что я прикажу или последуешь за ним. Ну-ка, поглядим, с чего нам начать? - он сидел на стуле, и на его темном лице играла дьявольская улыбка. - Почему бы тебе не встать на колени? Пожалуй, так будет интересней. - Жизлен не двигалась. - На колени, дрянь, - вдруг взревел Мальвивэ.
Потом она так и не смогла вспомнить, как это случилось. В руке у нее оказался нож, кругом была кровь, а он вскрикнул визгливым высоким голосом, как свинья под ножом мясника. А потом стало тихо, и она выскочила на улицу и бежала, бежала:
Он не обманул ее. Брата нигде не было. Старый Скелет лежал в грязном снегу, а она даже не поинтересовалась, жив ли он. У нее отобрали единственное, что привязывало ее к жизни, теперь все остальное не имело значения.
И все же надежда жила в ней еще несколько часов. Те несколько часов, что она бродила по улицам и искала Шарля-Луи, не беспокоясь больше, что ее говор выдаст в ней аристократку. Не беспокоясь, что крестьянских детей не зовут Шарль-Луи.
Никто ее не тронул, никто не отозвался на ее отчаянные призывы. Люди отшатывались в сторону, когда она брела по улицам, одни открещивались от нее как от черта, другие закрывались своими лохмотьями. Бедноте Парижа было некогда сочувствовать еще одной потерянной душе.
Никто не трогал ее и никто не внимал мольбам.
В конце концов она подошла к мосту и стала смотреть в бездонную глубину Сены.
"Шарль-Луи", - шепнула она последний раз, и голос ее, надломившись, затих.
Она так и не знала, что остановило ее тогда. Не надежда - последняя надежда растаяла, когда исчез брат, не голос из тумана, как впоследствии, когда она нашла на том же месте Элин, не запоздалое раскаяние, которое заставило ее побояться попасть в ад.
Пожалуй, единственное, что как-то объясняло, почему в ту бесконечную ночь она не совершила рокового поступка, была неожиданно пришедшая к ней уверенность, что эти люди не должны победить. Что дьявольские силы, которые ополчились против нее, не имеют права восторжествовать. У нее убили родителей и украли брата. Ее обобрали до последней нитки. Вначале Николас Блэкторн втоптал в грязь ее детскую восторженность, а потом, пройдя через голод, холод и одиночество, она решилась на то, хуже чего не бывает продала свое тело за деньги, и теперь невинности ей не вернуть.
Она может сейчас умереть - еще одна жертва, доведенная до отчаяния жестокой судьбой, но может и восстать из пепла, как птица-феникс. Может бороться, бороться и никогда не сдаваться.
Маленькая, убогая гостиничка оказалась совсем близко, ее уютный свет проглядывал сквозь густой туман. Она вошла туда, не обращая внимания на то, что у нее на одежде кровь, и наконец ей повезло. "Красным петухом" владели муж и жена, мужу даже и в голову не приходило домогаться ее, а Марта, жена, оказалась приветливой и добросердечной. Жизлен дали такую теплую лепешку и миску супа, а утром она начала работать на кухне.
Она дважды виделась со Старым Скелетом. Первый раз, когда она пришла, чтобы забрать свои жалкие пожитки. Он не спросил, что случилось с Мальвивэ, а она ему не сказала. Еще одной смерти в Париже никто не заметил. Она ушла, не сказав ему ни слова, так как их общая скорбь по Шарлю-Луи не нуждалась в словах.
Последовавшие за этим годы оказались сравнительно мирными. Постепенно охватившее Париж безумие утихло, отступило вместе с царством террора. С приходом к власти Наполеона появились надежды на лучшее, и "Красный петух" процветал, Марта постепенно передала все обязанности по кухне своей прилежной ученице. Мужчины, посещавшие заведение, знали, что от кухарки надо держаться подальше - у нее был всегда под рукой нож, и не дай Бог, если какой-нибудь недотепа решался хотя бы заговорить с ней. И пока она не встретила на том же мосту бледной английской розы, существование ее было вполне сносным.