— Прошу прощения, что прерываю вас, — говорит она. — Рафаэль, что-то странное происходит у берега. Я подумала, что ты захочешь посмотреть.
Рафаэль неуверенно хмурится. Значит Виолетта тоже почувствовала что-то зловещее. Она выглядит бледной, ее оливковая кожа посерела, ее пухлые губы сжаты в тонкую линию, а волосы собраны под тамуранским платком.
Она нашла «Кинжалов» почти год назад. Целую неделю она пыталась найти нужные слова, чтобы рассказать Рафаэлю о том, что произошло между ней и ее сестрой, а потом потратила еще неделю, умоляя сквозь слезы помочь Аделине. С тех пор она всегда была с Рафаэлем, работая с ним, развивая свои способности, пока он учил ее концентрироваться на энергии других. Она была хорошей ученицей. Потрясающей ученицей.
Она так напоминает ему Аделину. Если бы он позволил себе, он мог бы представить себе, что смотрит на молодую Королеву Морских земель, пока она не отвернулась от них. Пока ей можно было помочь. Эта мысль всегда печалила его. Моя вина в том, что Аделина стала такой. Моя вина в том, что уже слишком поздно.
Рафаэль кивает Виолетте.
— Я приду через минуту. Подожди снаружи.
Когда Виолетта уходит, он заканчивает перевязывать руки Энцо, и затем устало потирает шею. Слишком много недель подряд, растянувшихся на месяцы, он провел, стараясь залечить раны Энцо. Каждый раз, когда они начинали исцеляться, все становилось лишь хуже.
— Попробуй поспать, — говорит ему Рафаэль.
Энцо не реагирует. Его лицо бледное от боли. Он одновременно здесь и нет.
Как давно они потеряли его на арене? Два года? Кажется, это было целую вечность назад, вечность, с последнего раза, когда Рафаэль видел принца по-настоящему живым, огонь в нем горит ярко алым пламенем. Он не хочет сейчас давать Энцо поводов для страдания, давать ему знать, как его присутствие, наполовину в реальности, наполовину в Подземном мире, ранит тех, кто его любит. Вместо этого Рафаэль идет к двери и покидает комнату.
В преддверии лета в Солнечных землях теплая ночь, и жар дня все еще витает в коридорах. Рафаэль и Виолетта прогуливаются в тишине под фонарями, проходя сквозь свет и тень. У каждой двери он может почувствовать энергию каждого из своих «Кинжалов», находящихся в комнатах. Мишеля, который закрылся на долгие дни после смерти Джеммы, потеряв способность в рисовании. Люсента, комната которой пульсирует беспокойством. Рафаэль чувствует, что она не спит, наверное, смотрит в окно на берега. Кости Люценты продолжают разрушаться и она постоянно чувствует боль, которая делает ее вспыльчивой и озлобленной. Мэв первая пыталась просить Люценту вернуться с ней в Бельдайн, даже предлагала деньги и пыталась приказывать, но Люсента отказывалась. Она осталась в «Кинжале», чтобы сражаться с ними до последнего вздоха. Через некоторое время Мэв пришлось увести своих солдат домой. Но королева Бельдайна все еще еженедельно пишет письма, интересуясь здоровьем Люсенты, иногда посылая травы и лекарства. Ничто не помогает… Рафаэль знает, что ничего не поможет, болезнь Люсенты вызвана чем-то, что кроется глубоко в ее собственной энергии.
Последняя комната когда-то принадлежала Лео, лысому мальчику, которого Рафаэль привел к «Кинжалам», и который владел силой яда. Сейчас комната пустует. Лео умер в прошлом месяце. Доктор сказал Рафаэлю, что это случилось из-за продолжительной инфекции легких. Но Рафаэля представляет совсем иную возможную причину — тело Лео восстало против самого себя, отравляя себя изнутри.
Какая слабость скоро проявится в нем?
— Я слышала о последнем завоевании Аделины, — говорит Виолетта, когда они наконец-то достигают ступеней, ведущих из замка.
Рафаэль лишь кивает.
Виолетта украдкой смотрит на него.
— Думаешь…?
Как сильно она старается. Сердце Рафаэля тянется к ней, желая утешить, но все, что он может сделать — взять ее за руку и временно усмирить ее беспокойство. Он качает головой.
— Но… Я слышала, она предлагает щедрые платы горожанам Дюмора, — отвечает Виолетта. — Она более щедра, чем могла бы быть. Возможно, если бы мы только могли найти способ…
— Ей не помочь, — тихо говорит Рафаэль. Ответ, который он давал уже так много раз. Он не уверен, верит ли в это, не полностью, но он не может позволить себе дать Виолетте надежду, только чтобы потом разрушить ее. — Мне очень жаль. Нам нужно сконцентрироваться на защите Тамурании, перед следующим ходом Аделины. Нам нужно где-то обосноваться.
Виолетта смотрит на горизонт и кивает.
— Конечно, — говорит она, как будто убеждая себя.
Она не похожа на других. Она, как драгоценный камень, со страхом, сочувствием и наслаждением, но у нее нет никакой метки. Ее способность отбирать чужие силы для него не проста. И все же, Раффаэль не может отвергнуть ее и тот комфорт, который приносит знание, что она, как и он, может чувствовать мир вокруг.