Глаза Серждо бегло проносятся над торжеством. Я слежу за его взглядом. Патруль пересекает толпу, вызывая возгласы и насмешки. Развлечение начинается.
— Мы удивим их больше, — отвечает Серджо. — Мы разгромим их так громко, что их Золотая Триада вскоре будет мыть ваши мраморные полы.
Наш разговор умолкает, когда процессия движется к главной поляне. Её ведут два молодых инквизитора, которые радостно подталкивают вперёд несколько человек со связанными руками. Они спотыкаются и падают, а затем припадают, делая мне что-то похожее на поклон. Вокруг них рукоплещет толпа. Вина выплескиваются из бокалов.
— Ваше Величество! — зовет меня один из инквизиторов. Его волосы блестят на свету, разоблачая мерцание красно-алого на чёрном. — Нашли этих четырех на улицах и принесли вам. Я услышал, как один из них произнес слово мальфетто. Другой пытался пройти, как один из нас, использовав ложную метку.
Из-за этого толпа — все меченые — начинает проклинать людей, связанных на земле. Я вглядываюсь в них, что бы рассмотреть поближе. Один из них — старик, а рядом с ним стареющая женщина. Третий — мальчик, а четвертая — девушка, недавно вышедшая замуж, она до сих пор носит двойные полосы вокруг одного из пальцев. Могу сказать, что девушка — это та, что использовала ложную метку в цвете волос и на коже, испорченную там, где инквизитор размазал её своей рукой.
— Сжечь их всех! — кто-то кричит, и это встречается громовым откликом.
— Давайте веселиться! — кричит кто-то другой.
Над аркой мой взгляд встречается с глазами Магиано. Он больше не улыбается. Их страх и ненависть заполнили это место. Шёпоты снова защебетали, полностью проснулись, и ужас, доносящийся от четырех заключенных, заполняет мои чувства, питая меня. Я принимаю их и ощущаю немного сожаления. Ведь не так много времени прошло с тех пор, как однажды они стояли и смотрели, когда меченых волокли по улицам и поджигали, видели наши семьи, забитые до смерти камнями толпами восторженных зрителей. Мы привыкли быть теми, кто ворует порошки и микстуры из аптек, чтобы отчаянно скрыть свои отметины. Как быстро наши бывшие враги попытались перенять нашу внешность — как охотно они мазали краску на себя в попытке быть более похожими на нас.
Так почему мы не должны поддерживать их наказание?
Серджо рядом со мной тоже молчит. Я смотрю на инквизитора, зажигающего факел от одного из фонарей, а потом он выжидающе поглядывает на меня. Так же, как и все остальные. Шум исчезает: они ждут моего приказа.
Я их королева. Мальфетто, нет, не так, меченых. Я даю им то, чего они хотят, и они дарят мне свою верность. Я тоже этого хочу. Мой взгляд перемещается на дрожащих заключенных на земле. Я останавливаюсь на самом маленьком, мальчик. Он смотрит на меня пустым взглядом. Рядом с ним старый мужчина поднимает своё заплаканное лицо так долго, чтобы я могла увидеть в них ослепляющую ненависть. Королева демонов, я знаю, о чем он думает.
Шёпоты в моей голове собрались в глухой рокот. Я склоняю голову и закрываю глаз, тщетно пытаясь их заткнуть. В другую ночь я могла бы быть более жестокой, чем сейчас; в прошлом году я приказала казнить заключенных передо мной, так что в этом нет ничего нового. Но сегодняшней ночью моё сердце чувствует тяжесть из-за письма Раффаэля.
Видение Виолетты продолжается в толпе моих мыслей.
Достаточно одного взгляда на Магиано. Он неуловимо качает головой, и его слова повторяются у меня в голове, как будто он шепчет мне на ухо.
Возможно, он черпает мою силу. Пусть люди немного тебя полюбят, моя Аделинетта.
— Освободить их, — я слышу, как говорю это, когда потираю виски. — И продолжайте празднование.
Хриплые радостные крики толпы исчезают, когда они понимают, что я сказала. Заключенные таращаться на меня в изумленном молчании, как и мои инквизиторы.
— Я что-то не ясно сказала? — выкрикиваю я. Углы пространства темнеют, и навязчивый вой шепотов хлещет в воздухе. Вокруг толпа позволяет освободить испуганные вздохи, когда они отходят от надвигающегося мрака. Мои солдаты начинают действовать, развязывая веревки, которые связывали руки заключенных и заставляли стоять на коленях, так что они могут поблагодарить меня. Они колеблятся, растерянно моргают, и я смотрю на них. Удивительно, как моя сестра влияет на мои решения, даже когда ее нет рядом.
— Убирайтесь вон, — огрызаюсь я на пленников, стоящих на коленях. — Пока я не передумала.
Им не нужно второго приказа. Девушка первая карабкается, чтобы встать на ноги, потом бросается к старику и тянет его, помогая подняться. Старая женщина следует их примеру. Мальчик задерживается дольше, недоуменно смотря на моё лицо, прежде чем он тоже спешит за остальными. Толпа оборачивается на них, и музыканты пытаются снова начать играть, рассеянное пение начинает пробивать неловкую тишину.
Я снова смотрю на арку, но Магиано там больше нет.
Его отсутствие вызывает в моей груди волну тьмы, оставляя меня измученной, и теперь все, чего я хочу — уйти от сюда и найти его. Я плету иллюзию невидимости вокруг себя, пока толпа пытается вернуться к празднованию. Только Серждо понимает, что я ушла, хотя не зовёт, чтобы остановить.
Я отвращенно качаю головой, когда иду. Все это из-за Виолетты, сделавшей меня мягче этой ночью.
Я выхожу их сада, и иду в тёмный зал. Здесь тоже есть толпа нового дворянства, меченые, которым я вручила аристократические титулы после зачистки их от немеченых. Я прохожу сквозь них. Один из дворян разливает вино, когда я сталкиваюсь. Я бегу по коридору, пока не прихожу к винтовой лестнице, охраняемой инквизиторами, и тогда я поднимаюсь на пустой этаж. Наконец-то, покой.
Я останавливаюсь и прислоняюсь головой к стене. Шепот кружится в облаке вокруг меня, и их ярость вызвает сильное головокружение. Я стараюсь успокоиться.
— Магиано, — зову я, интересно, он может быть рядом, но мой голос разносится лишь эхом по коридору.
Ты не должна была отпускать их, говорят шёпоты. Они всегда отвечают, когда никого нет.
— Почему бы и нет? — резко возражаю я сквозь зубы.
Безобидные вырастают, чтобы стать вершителями гнева. Ты знаешь об этом лучше, чем кто-либо ещё, глупая королева.
— Пожилая пара и пара детей, — отшучиваюсь я с издевкой. — Они не могут причинить мне вреда.
Я закрываю глаз, и шёпоты вырываются во тьме, сверкая неприкрытыми ухмылками.
Ах! Какой высокомерной ты выросла, маленький волчонок. Мой гнев разгорается, когда они используют моё старое прозвище, и в ответ шёпоты восторженно рукоплещат. Да. Это приводит тебя в ярость, так ведь? Ты самонадеянна, моя королева. Почему? А ты погляди. Мальчик уже вернулся к тебе.
Я открываю глаз и оглядываюсь вокруг. В зале передо мной стоит мальчик с угражающими глазами. Он безмолвно смотрит на меня.
Мой гнев снова зажигается, и призраки иллюзии впыхивают в углу моего сознания.
— Я думала, я сказала тебе убраться.
Мальчик не отвечает. Вместо этого он шагает ближе. Это кровавые слёзы текут из его глаз? Кровавая лихорадка. Мой гнев переходит в неуверенность. Тогда мальчик испускает вопль и бросается на меня с ножом.
Я кричу, отшатываясь назад, и инстинктивно прикрываю руками лицо. Сквозь туман мыслей я замечаю, как мальчик исчезает. Он сменился на громадное создание. Его сгорбленную спину покрывают черные фурункулы, а его длинные когти щелкают о пол. Он дергается ко мне, его клыки растягиваются вокруг всей его головы. Воплощение моих шёпотов.
Что такое, Ваше Величество? Боишься своих залов?
Он наваливается на меня с вытянутыми руками, рот расширяется. Он — иллюзия, всего лишь иллюзия. Его не существует. Замечание Раффаэля отвекает меня, тревожит мою энергию, поэтому я снова теряю контроль.
Вот и все. Если только я встану спокойно, он исчезнет в облаке пыли, когда достигнет меня. Он не может причинить мне боль.