Она здесь. С ними.
На мгновение все вокруг меня исчезает. Все, что я могу делать, это смотреть на Раффаеля, который поворачивается в мою сторону и открывает рот, чтобы что-то сказать.
Что-то пролетает мимо моего видения. Белый плащ. Один из моих инквизиторов. Я успеваю лишь бросить взгляд в мою сторону, прежде чем вижу своего солдата на балире, несущуюся к нам с поднятой дубиной. У меня нет времени подумать или вскинуть руки в обороне. Инквизитор взмахивает дубиной и крепко хватает меня за плечо, насильно поднимая меня вместе с балирой. Шепоты в моей голове вопят. Мир все темнеет и темнеет, пока я ничего не вижу и не слышу, лишь крики Магиано где-то далеко.
А потом все становится чёрным.
Глава 10
Аделина Амутеру
Таким образом, мы согласны с тем, что в любой день мои войска, Аристаны, вступают во владения Восточной Амадерой до устья реки, и ваши войска, Саланы, вступят во владения Западной Амадерой. Не будет пролито крови.
— Договор между Аристанами и Саланами до второй Гражданским войны Амадеры, 770–776.
* * *
Я просыпаюсь из-за звона цепей. И я понимаю, что эти цепи на моих запястьях. Мир обостряется и размывается снова и снова, поэтому могу сказать, что вокруг все лишь темно-серое и серебристое, что камни подо мной холодные и сырые. На мгновение я возвращаюсь в подемелья Инквизиторской Башни; мой отец только умер, и мне суждено сгореть на костре. Я даже слышу его смешок в углу комнаты, вижу туманный мираж того, как он стоит, прислонившись к стене, рана на груди разорвана и кровоточит, его рот искривился в улыбке.
Я пытаюсь сбежать от него, но цепи держат меня, что бы я не двигалась слишком далеко. Раздается бормотание недалеко от меня.
— Она просыпается.
— Представьте ее перед Триадой. Будьте осторожны с цепями. Где Посланник? Нам нужна его помощь…
Они говорят на тамуранском; я не могу понять, о чем они говорят дальше.
Голоса исчезают и, спустя мгновение, я чувствую, как меня начинают поднимать. Мир пошатывается. Я пытаюсь сосредоточиться на чем-нибудь, на чем угодно, но мой разум слишком мутен. Шепоты заполняют мою голову абсурдным шумом, затем рассеиваются.
Корридор, лестницы и прохладный ночной бриз. Поблизости слышится голос, который я слишком хорошо знаю. Магиано. Я поворачиваюсь, тоскуя по нему, но я не могу взглядеться, чтобы определить, где он. Кажется, он злится. Его голос проплывает рядом, а затем далеко, пока я полностью не перестаю его слышать. Они собираются причинить ему боль. Эта мысль направляет каждую каплю моей бушующей энергии всплыть на поверхность, и я спутываю нити, нападая в слепую. Я убью их, если они сделают это. Но мое нападение кажется слабым и непослушным. Вокруг меня образуется кольцо криков, и оковы на моих руках болезненно затягиваются. Моя сила снова растворяется.
Где все остальные? Эта мысь приходит ко мне в голову, и я пытаюсь уцепиться за нее. Где Серджо? Мой флот? Где я? Я затерялась в своих ночных кошмарах?
Воспоминания о битве возвращаются, кусочек за кусочком. Сила Энцо была мной подавлена. На меня напал один из моих инквизиторов. Это я отлично помню. Мысль ощущаются нечетко, но она задерживается достаточно долго для меня, что бы я смогла обдумать ее. Саккорист, восстание против меня.
Крыса, говорят шепоты. Они всегда проникают сквозь трещины.
Тьма снова сменяет лестницу. Мы снаружи, и солдаты-вражесткие солдаты- ведут меня вверх по ступенькам. Я слабо поднимаю голову. Лестницы бесконечно растягиваются по обе стороны от нас и, кажется, ведут нас к небесам. Башни возвышаются выше, на подогонниках пылают золотым огнем свечи, а перед нами ряд огромных арок, парящих над лестницами. Я смотрю выше, туда, где лестница уступает путь величественному, искусно резному входу, обрамленному украшенными колоннами и покрытому тысячами повторяющихся кругами и квадратами. На самых высоких шести словах вырезаны слова.
ВЕРНОСТЬ. ЛЮБОВЬ. ЗНАНИЕ. ТРУДОЛЮБИЕ. ЖЕРТВЕННОСТЬ. БЛАГОЧЕСТИЕ.
Тамуранские слова, но я узнаю их. Это знаменитые шесть столпов Тамурании.
Я спотыкаюсь на ступеньках, и кто-то поднимает меня. Моя голова тяжело опускается.
В следующий раз я пропыпаюсь лежа в центре обширной круглой палаты.
Вокруг меня разносится низкий гул голосов. По краям комнаты протягиваются ряды свеч, и свет проникает откуда-то выше меня, достаточно, чтобы осветить всю палату. Я чувствую на груди ужастное давление — знакомая привязь между мной и Энцо сжимаясь натягивается, энергия пульсирует и трепещет. Должно быть он в этой комнате. Мои руки по-прежнему скованы, и моя голова пульсирует, но в этот раз мир для меня обостряется, чтобы я могла мыслить здраво. Я подталкиваю себя в сидячее положение.
Я в середине круга, нарисованного на полу, края которого украшены более маленькими кругами. По периметру стоят три трона на одинаковом расстоянии друг от друга, все они указывают в мою сторону. На каждом троне сидит высокая фигура, одетая в тончайшие золотые шелка, ее волосы скрыты за тамуранской оберткой. Золотая Триада. Я в тронном зале Тамурании, сижу перед их тройкой королей.
Я смаргиваю остатки туманного разума и быстро оглядываю комнату.
Солдаты шевелятся и перемещаются в ответ на мои движения.
Незамедлительно, инстинктивно, я захватываю мою энергию — потоки страха и неуверенности в палате теперь взывают ко мне — и я выбрасываю паутину иллюзий. Палата тонет во внезапной тьме, воздух наполняют крики, и кнут агонии сам извивается вокруг ближайших ко мне тамуранских солдат. Несколько из них издают крик. Я обнажаю зубы, нацеливаясь на королей.
— Оставайся на месте, Аделина. — Это голос Рафаэля.
Я опираюсь на пол, пока мои цепи не позволяют мне двигаться дальше и искать его. Он стоит рядом с одним из тронов, сложив руки. Он выглядит мрачно, но его выражение не уменьшает его красоты. Его волосы прямы и распущены сегодня ночью, черные с сапфировыми прядями, которые ловят свет свечей. Такой же, каким я помню его. Он отвечает мне спокойным взглядом. Цвет его глаз сменяется на свету.
Рядом с ним стоят несколько лучников, их арбалеты указывают на меня.
— Сбрось свои иллюзии, — говорит Рафаэль. — Ты здесь на милости короля Валара, короля Эма и короля Йоза, правителей великой империи
Тамурании. Поднимись, удерживая свою силу, и обратись к Их Величествам.
Мое самообладание бунтует, даже если я знаю, что Раффаэль прав. Моя сила все еще только иллюзия — я не смогу достаточно быстро напасть, чтобы сдержать эти арбалеты от выстрела в своюс сторону. Я умру за несколько секунд. Мысли вспыхивают в моем сознании. Почему Рафаэль привел меня сюда? Почему он не убил меня? Он мог бы позволить им выпустить их стрелы, не предупреждая меня.
И самая настойчивая мысль: Если Виолетта здесь в Тамурании, почему он не использует ее способности против меня? Почему они не отняли у меня силу?
Но, что действительно меня останавливает от повторных нападок, — таинственная фигура, стоящая в нескольких футах от Рафаэля, он смотрит на меня, положив руки на рукоять кинжала на поясе. Когда я встречаюсь взглядом с Энцо, связь между нами натягивается так сильно, что я начинаю задыхаться. Я никогда не чувствовала, что наша связь так сильна, что она настолько прочна. Он, кажется, тоже: даже отсюда я чувствую его, чувствую, как он сжимает челюсть, как двигаются его мышцы.
Глаза Энцо так темные, как я их когда-то видела. Они не светятся блеском жизни, который должны иметь глаза. Они тусклы и темны, лишены алого огня, который раньше их наполнял, они заполнены холодной пустотой. Он смотрит, будто едва меня знает. Он не говорит ни слова. Я вздрагиваю снова, когда наша связь натягивается туже, ослабляется, снова натягивается. Как и во время нашей битвы в небе, он пытается подавить мою силу. Но я тоже чувствую боль в этой связи, которая переплетается с моей собственной энергией. Энцо был ранен в бою, и я могу сказать.