Я инстинктивно тянусь к сестре. Я встаю, подхожу к ней сквозь туман, и кладу руку на серебристо-белый столб.
Она открывает глаза.
— Аделина? — шепчет она, моргая.
И всё, что я вижу перед собой, это маленькая сестра, которая вплетала мои волосы в косы, которая пела мне и хныкала под лестницей, которая перевязывала мой сломанный палец и приходила ко мне во время грозы.
Она моя сестра, всегда, даже мёртвая, даже на расстоянии.
Моё сердце снова сжимается, когда я думаю, что я делаю, и я сдерживаю рыдания. Ах, Магиано. Я буду скучать по всем дням, котрых у нас не будет, по всем моментам, которые мы не разделим друг с другом.
Прости меня, прости меня, прости меня.
Я открываю рот. Я хочу попросить прощения у сестры за то, что не смогла спасти её в горах, попросить прощения за то, что не послушала её, за то, что не говорила ей почаще того, что люблю её. Я готова сказать тысячи слов.
Но я не говорю ни одно из них. Вместо этого я говорю:
— Сделка завершилась.
Слабое свечение окружает Виолетту. Колонна исчезает. Она втягивает глубокий вдох воздуха, затем опускается на колени. Она жива. Я даже чувствую биение её сердца, жизнь, которую оно даёт ей, которая проникает в неё, как волна, добавляя цвет её коже и света в её глазах. Она трясет головой, затем протягивает руку, чтобы схватить мою, когда я опускаюсь на колени рядом с ней.
— Что случилось? — бормочет она.
Она осматривается вокруг. Позади неё витает фигура Моритас, терпеливо ждущая меня.
Сделка завершена.
Виолетта тянет мою руку.
— Пойдем, — говорит она, её пальцы крепко сжимают мою руку.
Но я уже чувствую слабость, заполняющую моё тело. Мои плечи поникают. Я борюсь, чтобы сделать следующий вздох. Всё вокруг меня, потоки тьмы, когда-то связаные с моим телом теперь привязываются глубоко в серую массу, и когда я пытаюсь оторваться от них, они словно пронзают моё тело миллионами крючков в разных местах. Смерть уже пришла за мной.
— Я не могу, — шепчу я ей.
— Что это значит? — хмуриться на меня Виолетта, не понимая. — Теперь, дай мне помочь тебе, — отвечает она, наклоняясь ко мне, обернув одну руку вокруг моих плеч и пытаясь поднять меня. Она тянет только укрепляющиеся нити, и я кричу, когда боль копьями пронзает меня.
— Я привязана к этому месту, Виолетта, — шепчу я. — Это моя сделка с Моритас.
Глаза Виолетты округляются. Она смотрит на надвигающуюся вокруг тьму, на возвышающийся выцветший образ Моритас, молча наблюдающей за нами. Затем Виолетта поворачивается ко мне. Теперь она понимает.
— Ты обменяла свою жизнь на мою, — говорит она. — Ты пришла за мной.
Я качаю головой. Нет, я пришла сюда за собой. Это было моей целью с самого начала — спасти себя под предлогом спасения мира. Я провела всю свою жизнь, борясь за своё благополучие и власть, уничтожая в замен на то, что произошло. Я хотела жить. Я всё ещё хочу жить.
Но я не хочу жить той жизнью, которая у меня была. Виолетта хватает меня за плечи. Она трясет меня.
— Я должна была уйти! — плачет она. — Я была больна, я умирала. Ты королева Морских Земель, у тебя всё ещё впереди. Зачем ты это сделала?
Слёзы наполняют её глаза. Они такие же, как и у нашей матери, печальные и добрые.
Я слабо улыбаюсь ей. Тьма пульсирует, ожидая меня, и нити, тянущие меня вниз, продолжают связывать меня.
— Всё хорошо, — шепчу я, беря руку Виолетты с моего плеча и сжимая её в своей. — Всё в порядке, сестренка, всё в порядке.
Виолетта поворачивает свое лицо к Моритас в отчаянии.
— Дай ей вернуться, — говорит она.
Рыдания искажают её слова.
— Пожалуйста. Это не правильно, я не должна жить. Отпусти её. Я не хочу возвращаться без неё.
Но Моритас просто молчит, наблюдая. Сделка завершена.
Виолетта плачет. Она оглядывается на меня, потом прижимает свое тело ко мне, притягивая к себе. Я протягиваю руку и обнимаю её, и мы сцепляемся вместе в этом тумане. Моя сила убывает; даже нависать на Виолетте, кажется, отнимает все мои силы, но я отказываюсь отпускать её. Слёзы скатываются по моему лицу. Осознание того, что я умираю, тонет в моих тугих объятиях. Я никогда не увижу смертный мир. Я никогода не увижу
Магиано. Я чувствую, как разрывается моё сердце, и чувствую внезапный страх.
Страх — твой меч.
— Оставайся со мной, — шучу я. — Ненадого.
Виолетта склоняет голову мне на плечо. Она начинает напевать песню, знакомую песню, которую я не слышала уже очень давно. Та колыбельная, которую я пела ей, когда мы были маленькими, та, которую когда-то пел мне Рафаэль у берега эстенцианского канала, история о речной девушке.
— Первые Весенние Луны, — шепчет она. — Помнишь?
Я помню. Это был залитый солнцем вечер, и я протянула Виолетту сквозь поле золотой травы, которая росла на земле у нашего дома. Она смеялась, спрашивая меня, где я её брала, но я просто хихикала и прикладывала палец к губам. Мы проходили через ширь, пока не доходили до острого выступа, возвышающегося над центром нашего города. Когда солнце отбрасывало фиолетовые, розовые и оранжевые оттенки вдоль неба, мы ползли на животах к краю скалы. Искры цвета и света танцевали вдоль городских улиц. Это была первая ночь Весенних Лун, и начали появляться гуляки. Мы с восторгом смотрели, как взрываются фейерверки в небе, разбрасывая ещё больше цветов мира, а этот звук оглушал нас радостью.
Я помню наш смех, как мы неловко держались за руки, невысказанность между нами, то, что мы на мгновение были свбодны от отца.
— Сёстры навсегда, — заявила тогда Виолетта своим молодым голоском.
До смерти, даже в смерти, и за её пределами.
— Я люблю тебя, — сказала она, страстно нависая на мне, даже когда у меня заканчивались стлы.
Я тоже люблю тебя. Теперь я прислоняюсь к ней, истощенная.
— Виолетта, — бормочу я.
Я чувствую себя странно, бредово, словно жар охватил меня во сне. Слова звучат слабо и невесомо, от кого-то, кто напоминает мне себя, но я не уверенна, что я всё ещё здесь.
Я хорошая? Я пытаюсь спросить её.
Слёзы падают из глаз Виолетты. Она ничего не говорит. Возможно, она больше не слышит меня. Я отдаляюсь в этот момент, продолжая уходить.
Мои губы едва могут двигаться.
После жизни во тьме, я хочу оставить что-то, что состоит из света.
Обе её руки сжимают моё лицо. Виолетта смотрит на меня такой решимостью, затем тянет к себе и обнимает меня.
— Ты — свет, — отвечает она мягко. — И когда ты сияешь, ты сияешь ярко. Её слова становятся слабыми, и она начинает исчезать. Или, возможно, исчезаю я. Шёпоты внутри меня ушли, оставив вместо себя тишину, но я не скучаю по ним. Вместо них тепло Виолеттиных рук, биение её сердца, которе я слышу в груди, зная, что она покинет этот мир и вернётся живой.
Пожалуйста, шепчу я, и мой голос льется тихо, словно призрак. Скажи Магиано, что я люблю его. Скажи ему, что я сожалею. Что я благодарна.
— Аделина, — говорит Виолетта взволнованно, когда она продолжает угасать.
Я чувствую её слабее. — Подожди. Я не могу.
— Иди, — говорю я мягко, одаряя её грустной улыбкой.
Виолетта и я смотрим друг на друга, пока я не прекращаю видеть её. Потом она исчезает в темноте, и мир вокруг меня расплывается.
Я чувствую холодную землю под щекой. Я чувствую пульс моего погибающего сердца. Надо мной склоняется фигура Моритас, покрывающая меня милосердным покрывалом ночи. Я делаю медленный вдох.
Однажды, когда я буду ничем иным, кроме как пылью и ветром, какие истории они будут слагать обо мне?
Ещё один медленный вдох.
Другой.
Последний выдох.
Глава 29
Виолетта Амутеру
Существует старая легенда о Компазии и Эратосфене. Когда Виолетта садится на корточки, плача по умершей душе сестры, она думает о ней.