Что-то отравляет этот мир.
Глава 3
Аделина Амутеру
Даже сейчас, несколько десятилетий спустя, я не боюсь ничего так, как боюсь открытого океана в ночной тьме, простирающейся вокруг меня во все стороны.
— Журналы Реды Харракан, перевод Бьянки Берчетто.
* * *
Проходит целая неделя, но рана на моей руке все еще пульсирует, когда я двигаюсь слишком быстро. Ее покрывает толстый слой бинтов. Я вздрагиваю, когда спускаюсь вниз по пандусу к гавани Эстенции, надеясь, что рана снова не раскрылась.
Над пристанью сегодня навис густой запах гниющей рыбы. Наморщив нос, я следую за солдатами к цепи экипажей, ждущих нашего приезда. Серджо, идущий рядом со мной, не убирающий руки с эфеса своего меча, наклоняется ко мне.
— Ваше Величество, — говорит он. Из его уст титул звучит так естественно, словно я рождена была для трона. — Мои люди захватили группу горожан, пытавшихся взломать дворцовые ворота. Сейчас они в башне Инквизиции, но честно, я бы не расслаблялся.
Я смотрю на него.
— И что же им так не нравится?
— Твой новый закон. Они должны отдавать свои земли меченым.
— И что ты собираешься делать с пленными?
Серджо усмехается, поправляет свой плащ так, чтобы он больше прикрывал его плечи, и делает большой глоток из своей фляги.
— Что прикажешь. Ты же королева.
Интересно, думает он обо мне так же, как думал о Ночном Короле в Меррутасе? Надеюсь, уважает он меня больше. Ночной Король был слабаком, пьяницей, идиотом и врагом меченых людей. Я плачу Серджо гораздо больше, чем платил он. Доспехи Серджо украшены золотыми нитями, а его плащ соткан из лучших, самых искусно изготовленных шелков, каких не найти во всем остальном мире.
Голоса смеются надо мной.
Берегись, волчонок, говорят они. Враги скрываются в самых неожиданных местах. Я бессильно, упрямо, безуспешно отталкиваю их слова. Серджо останется верен мне, как и Магиано. Я дала им все, что они когда-либо могли желать.
Но ведь сколько им не дашь, они всегда будут хотеть большего.
Я напоминаю себе приготовить другой травяной настой, когда прибуду в замок. Голова начинала болеть от их нескончаемого шепота, заполняясь звуками, эхом унося мои мысли далеко, через весь путь домой.
— Устрой им публичную казнь, — чуть громче отвечаю я, пытаясь заглушить голоса. — Через повешение — ты знаешь, как я отношусь к сожжениям.
Серджо принимает это, даже глазом не моргнув. Ночной Король отдавал ему приказания и похуже.
— Можно сказать, исполнено, Ваше Величество, — он ждет, пока я заберусь в экипаж и наклоняется ближе. — Остановись у темниц, когда приедем в замок, — говорит он.
— Зачем? — интересуюсь я.
Тень сомнения пробежала по лицу Серджо.
— Надзиратель донес мне, что с Тереном что-то неладное.
Я похолодела. Серджо никогда не нравились мои визиты к Терену в подземелья, так что его совет наведаться туда, мягко говоря, неожиданный.
Голоса услужливо подбрасывают совершенно нелепую мысль. Он хочет, чтобы ты спустилась к Терену, потому что хочет твоей смерти. Все желают твоей смерти, Аделина, даже друзья вроде Серджо. Он отсылает тебя туда, чтобы Терен смог перерезать тебе глотку. Они хихикают, и на секунду я почему-то верю им. Я задерживаю дыхание и пытаюсь думать о чем-нибудь другом.
Что бы ни случилось с Тереном, это довольно серьезно, раз Серджо хочет, чтобы я с ним увиделась. Вот и все.
— Я прикажу экипаж подвести к задним воротам, — говорю я.
— И путь до дворца лучше поменять на менее людный.
Я скривилась. Нет уж, прятаться среди собственных владений просто потому, что кто-то оказался настолько глуп, что попытался прорваться ко мне в замок, я не собираюсь.
— Нет, — отвечаю я. — Мы это обсуждали. Я поеду главной дорогой, позволю народу видеть это. Ими правит не трусливая королева.
Серджо что-то раздраженно пробормотал, но спорить не стал, просто поклонился еще раз.
— Как пожелаешь, — и отъехал в начало процессии.
Я выглянула в окно, надеясь увидеть Магиано. Он должен был ехать со мной, но его здесь нет. Я продолжаю осматриваться, когда мы наконец-то выезжаем с пирса.
Месяцы прошли с моего последнего визита в Эстенцию. Сейчас ранняя весна, и я замечаю знакомые детали — распустившиеся цветы, оплетающие подоконники, виноградные лозы, тяжелые и сочно-зеленые, протянувшиеся по стенам узких улиц, толпы людей на мостах, ведущих через каналы.
Но многое и изменилось, и я этому причина. У меченых, не мальфетто больше, есть теперь собственность и магазины. Остальные пропускают их в толпе. Я вижу как два Инквизитора тащат немеченого по камням площади, не обращая внимания на его крики и слезы. На другой улице группа меченых детей окружила немеченого и закидывала его камнями, прижимая его к земле лишь сильнее, когда он начинал кричать.
Инквизиторы, стоящие неподалеку, не останавливают их, и я отвожу взгляд, совершенно не заинтересованная зрелищем. Сколько камней бросили в меня, когда я была еще маленькой, сколько меченых детей когда-то было живьем сожжено на этих улицах? Есть все-таки ирония в том, как эти солдаты в белых одеяниях, раньше вселявшие в меня страх, теперь обязаны подчиняться любому моему приказу.
Мы сворачиваем на маленькую улицу и останавливаемся. Я слышу людей впереди, они что-то выкрикивают, приближаясь ко мне. Мятежники. Моя энергия натягивается, словно струна.
Знакомый голос звучит снаружи; мгновение спустя что-то приземляется на крышу экипажа с громким стуком. Я свешиваюсь из окна и смотрю вверх в ту же секунду, как один из протестующих бросается по узкой улочке навстречу мне.
Тут же я вижу голову Магиано на крыше. Я понятия не имею, откуда он там взялся; он бросает на меня быстрый взгляд прежде чем обратить свое внимание к толпе. Держа нож в одной руке, он спустился с крыши прямо перед одним из повстанцев, вставая между протестующими и мной.
— Мне кажется, ты перепутал дорогу, — говорит ему Магиано с опасной ухмылкой.
Мятежник колеблется, завидя кинжал, но потом щурится и показывает пальцем на меня.
— Из-за нее мы голодаем! — выкрикивает он. — Демоница, мальфетто, фальшивая королева!
Я перевожу взгляд на бунтовщика и его слова в нерешительности застывают недалеко от моего лица, не достигая цели. Тогда я улыбаюсь ему, нащупываю нити его энергии и начинаю плести.
Жар поднимается по твоим рукам и ногам, ты чувствуешь, как начинаешь гореть. Ты смотришь вниз, и что ты видишь? Пауков, скорпионов, маленьких монстров с шипами на ногах, ползающих по всему твоему телу. Их так много, что ты больше не видишь собственной кожи.
Мужчина опускает взгляд и испускает немой крик, отшатываясь назад.
Они забираются в твой рот, выползают из твоих глаз. Они съедят тебя изнутри живьем.
— Теперь скажи мне снова, — говорю я, когда он все-таки находит силы закричать в полный голос. — Что ты хотел рассказать?
Бунтовщик падает на землю, его вопли заполняют воздух над улицей.
Остальные протестующие замирают при виде его бьющегося в конвульсиях тела. Я продолжаю плести новую иллюзию, и голос мужчины окрашивается агонией. Тогда мои Инквизиторы, выхватив клинки, бросаются в толпу, сбивая тех, кого могли поймать, на землю. Впереди я вижу тяжелый плащ Серджо и его хмурое лицо — он выкрикивает приказы его отряду.
Ты можешь прикончить его прямо сейчас, рычат голоса, вынуждая меня уставиться на мужчину, которого я атаковала. Давай, сделай это, тебе же этого так хочется. Их шепот, кажется, вырывается наружу, окружает меня, сливаясь в единый невнятный вихрь. Я закрываю глаз, чувствуя внезапное недомогание от их шума, и моя неожиданная слабость только придает им сил. Ты ведь хочешь, ты знаешь, что хочешь. Мои ладони начинают потеть. Нет, я только недавно убила в Дюморе. Я поняла кое-что, еще убив Данте в переулке недалеко отсюда — чем больше жизней я отнимаю, тем сильнее мои иллюзии становятся, и тем меньше контроля над ними остается у меня самой. Если я убью сейчас, следующую ночь я проведу, мучаясь кошмарами, бессильно пытаясь пробиться сквозь стену своих собственных иллюзий.