— Ты ни жив, ни мертв, — говорит она. — Ты заново рождаешься.
— Значит, я могу вернуться? — Мое сердце учащается при этой мысли. Мне нужно вернуться, но причины исчезают. Это ничто крадет меня прочь.
— Как хочешь, — говорит мама. — А ты этого хочешь?
— Арианна. Я должен вернуться за Арианной.
Мама улыбается. — Она нуждается в тебе, и ты нуждаешься в ней. Но ты больше, чем ты сам себе представляешь, сын мой. Ты мой наследник. Мое наследие. Я дала тебе все, что могла.
Ее слова не имеют никакого смысла, и все же я знаю, что они правдивы. Моя мать умерла много лет назад, но это была не она. Это была совсем не та женщина, которую мне показывали братья. Это была не та королева, которая управляла адом вместе с моим отцом.
— Я та самая мать, которую он прятал от тебя, — говорит она. — Я-мать всего сущего. Когда-то я была хранителем природы, самой жизни. А ты — мой наследник.
Наследник. Наследник. Наследник. Слова просто продолжают повторяться в моей голове. Барон слегка подталкивает меня в локоть, словно пытаясь сообщить что-то очень важное.
Жаль, что у него нет слов. Я не понимаю.
Она тянется ко мне, крепко обнимает. Я чувствую ее силу, она исходит от нее, вливаясь в меня, вокруг меня, зажигая что-то новое внутри. Он горит. Он задыхается. Он задыхается.
Она отстраняется. — Проснись, сын мой. ЖИВИ. Спаси свою любовь. Спасите свой народ.
Когда она поворачивается, чтобы уйти, ее волосы развеваются на ветру. И я вижу.
Я вижу.
Я вижу.
Ее дух.
Она — Фейри.
Я — Фейри.
***
Он горит. Это больно. В воздухе пахнет смертью, кровью, металлом и войной. Мое тело в огне. Грубый язык облизывает мое лицо, и я открываю глаза, чтобы увидеть, что Барон смотрит на меня, его волчья морда переполнена беспокойством.
Что-то разрывает мне кожу. Боль. Я наклоняюсь на кровать и осматриваю свое тело. Темно-красный разрез покрывает мой живот. Но он постепенно исчезает. Сухая кровь отпадает, и под ней появляется новая кожа. Гладкая и здоровая. Там что-то распространяется. Символ, дерево, корни, ветви. Татуировка.
Барон воет в ночи. Он начинает светиться в темноте. Серебряные глифы вспыхивают на его теле, исчезая и появляясь снова. Я не понимаю, что происходит, не могу вспомнить, где я и почему.
Я собираю свои мысли и вспоминаю. — Арианна!
— Она ушла из этого места, брат. — Ашер сидит на стуле в темноте, где я его раньше не видел. Он наклоняется вперед, его холодное лицо появляется на свету. — Итак, наконец-то пришло время. Пора бы тебе узнать, кто ты такой.
Мое дыхание быстрое и тяжелое, мое тело скользкое от пота. Я не знаю, о чем он говорит, но воспоминания возвращаются ко мне. Воспоминания о сновидении. — О женщине.
Я подношу руку к своим ушам.…
И чувствую заостренные кончики. — Этого не может быть. У меня есть воспоминания. Воспоминания о прежней земле.
Ашер хмурится. — Настоящие воспоминания? Или те, что тебе говорили снова и снова?
Реальные. Должно быть, так оно и было. Но я не помню историю моих братьев в Серебряных садах. Я не помню ничего, кроме вспышек, образов, мест, которые я слышал описанными снова и снова. Иногда я изо всех сил пытался вспомнить другой мир, но я говорил себе, что это было тысячи лет назад, моя память угасала. Я видел, как тоже самое случилось с моими братьями. Неужели я никогда не был одним из них? Неужели все это было ложью?
Ашер смотрит мимо меня, его глаза устремлены вдаль.
— Я помню последнюю битву, в которой пали высшие Фейри, — тихо говорит он. — Мы нашли женщину, умирающую среди трупов, и у нее на руках был младенец. Она родила в разгар битвы ребенка, рожденного от войны. Но младенец был слаб и близок к смерти. Он не издал ни звука. Он едва дышал. И наша мать, наша мать сжалилась над ребенком. Она дала ему свою кровь и превратила его в одного из павших. Она сказала, что вырастит его как своего собственного. А потом младенец заплакал, и его волшебная мать улыбнулась, и ушла из этого мира. И тут что-то покинуло ее тело. Призрак на ветру. Белый волк. Он лизнул мальчика и исчез. Много лет спустя, когда ты нашел волчонка, я уже знал, что это такое на самом деле. Я знал, что дух принял форму. И я знал, что ты его хранитель. Ты был земным друидом.
Его глаза темнеют. Его голос звучит мягко.
— Как видишь, брат, ты никогда не был одним из нас. Ты всегда был одним из них.