Одинокий Утёс занял свое место на специальном возвышении. Каждый, кто собирался войти во Врата закона, совершил поклон учителю. Усевшись с двух сторон, все ожидали свой черед. Напомнив вкратце о правилах принятия запретов, Одинокий Утёс сказал, чтоб каждый без утайки поведал о своих грехах. Упрямый камень пришел последним, а потому сел в конце очереди, дожидаясь, когда наступит его черед. Он услышал, как один признался в убийстве, другой — в поджоге, третий — в воровстве, четвертый — в любодеянии. Но вот очередь дошла до инока с обличьем грубым и тупым — он сидел как раз перед Вэйяном.
— Злых дел особенно не делал в жизни, — промолвил он. — Вот только как-то, прикинувшись слугой, я совершил любодеяние с хозяйской дочкой, причем свершил его я с целью. Потом увел ее из дому вместе с девочкой-служанкой и продал в «синий терем»; веселое заведение. Этот злой поступок, наверное, будет висеть на мне и после моей смерти. Прошу, учитель, освободи меня от тяжкой ноши!
— Твой грех велик, и очиститься от него трудно. Еще в далекой древности рекли: «Из десяти тысяч зол самое большое — зло блудодейства». Твой грех таился уже в самом любодеянии, зачем же ты еще и украл тех бедных женщин и продал в заведенье? Этот грех тебе навряд ли удастся замолить даже за много грядущих воплощений. Я буду молиться за тебя, но боюсь, что бодисатвы не разрешат приблизиться к себе!
— Дозволь сказать, учитель! Этот грех я совершил не по своей вине, меня принудили к нему! Муж той женщины соблазнил мою жену и вынудил меня ее продать. Я не смог ему противоборствовать. У меня оставался лишь этот путь — ну ровно как у тех героев, которых вынудили уйти на Ляншаньбо![126] В общем, мой поступок имеет свою первопричину. Так, может быть, меня все-таки можно простить?
Вэйян от этих слов пришел в волнение.
— Почтенный брат! — обратился он к соседу. — Скажи, как звали женщину, которую ты увел из дома? Чья она жена? Где она сейчас?
— Она — жена какого-то Вэйяна и дочь праведного мужа по имени Тефэй Железная Дверь. Зовут ее Юйсян. Что до служанки, то ее кличут Жуй! А находятся они сейчас в одном столичном заведенье!
— Значит, ты Цюань Простак! — вскричал потрясенный Вэйян.
— Неужто вы — Вэйян?
— Да, это я!
Они сошли с подстилок путуань, на которых сидели, поклонились один другому, попросили прощенья. Затем поведали учителю о тех проступках, которые они совершили в прошлом.
— Значит, нынче встретились заклятые враги! — улыбнулся монах — Ясно, что эту встречу устроил наш всемилостивый и жалостливый Будда! Лишь только на его пути, бескрайнем и широком, в конце концов способны встретиться два смертельных врага, которые до этого шествовали порознь, не зная в жизни ни препятствий, ни преград. Нигде в ином месте подобной встречи быть не может! Грехи ваши столь огромны, что просто так замолить их никак не можно! Однако ваши жены за них частично расплатились, а потому и ваши прегрешенья несколько ослабли. Иначе ни за одну-единственную жизнь и даже ни за десять жизней вам не удалось бы избавиться от кармы — уйти от Колеса перевоплощений. За вас я свершу покаяние и обращусь с мольбою к Будде, к бодисатвам. Я попрошу их явить свое милосердие и жалость. Скажу им, чтоб они освободили вас хотя бы от частицы тяжелой ноши! Тем более что жертвы уже есть — ваши жены!
Одинокий Утёс заставил их опуститься на колени, а сам стал читать святые сутры и покаяние вершить за их грехи. Когда минута покаяния прошла, Упрямый Камень спросил:
— Позволь узнать, учитель! Если жена того, кто совершил любодеяние, частично заплатила за совершенные грехи, возможно ли простить его чад, если они у него есть, — освободить их от старых грехов отца?
— Увы, им тоже нет прощенья! Прощенья нет! — покачал головой Одинокий Утёс. — Тем паче, если они природы женской. Если любодей произвел на свет девиц, то им спасенья от страданий нет, ибо они и есть те семена греха, коими должны расплачиваться за прошлые долги!
— Не скрою, учитель! Я, твой недостойный ученик, произвел на свет двух чад. Если и для них нет путей спасенья, тогда дозволь мне вернуться домой и мечом мудрости их умертвить, поскольку они — ростки зла, как ты сказал. Представим, что их погибель случилась не нынче, а гораздо раньше — при рожденье или омовении в купели!
— Амитофо! — Старик сложил ладони у груди. — Как можно говорить такие дурные речи! Мое ухо их не слышит!.. Тому, кто принимает обет, не следует помышлять об умерщвлении живых существ. Как можно?!
— Что же мне делать? — спросил Упрямый камень.
— Чада вовсе не твои, они принадлежат Небесному владыке, который, зная, что ты не можешь избавиться от злых поступков, послал тебе детей, чтобы они расплатились за тебя. Однако еще в древности говорили: «Одно доброе деяние способно разрушить сотню зол!» Значит, тебе надобно свершить добрые деянья, не поворачиваться вспять. Возможно, Небесный владыка переменит изначальное решенье и примет их к себе! Кто знает?! А потому оставь мысль о мече мудрости!
— Я все сделаю, все, что ты скажешь! — Вэйян склонил голову.
С этих пор он с новым рвеньем стал служить Будде и творить добрые дела.
Прошло еще полгода. Как-то раз, когда Вэйян беседовал в келье с наставником, в обитель пришел странник могучего вида. То был не кто иной, как Соперник Куньлуня. Он совершил положенный поклон перед кумиром, поклонился старому монаху и Вэйяну.
— Учитель! Это — Соперник Куньлуня, мой названый брат! — сказал Упрямый Камень. — Он — первый рыцарь в Поднебесной!
— Ах, вот это кто! Герой, способный влезть в любую щель? Не он ли дал зарок не грабить в пяти случаях?…
— Он самый!
— Вы прямо бодисатва — покровитель разбойников! Бедный инок не смеет принять ваш поклон! — Отшельник попытался первым опуститься на колени.
Соперник Куньлуня бросился к монаху, дабы его остановить.
— Ваш недостойный ученик пришел сюда с двоякой целью. Во-первых, навестить старого друга, а во-вторых, лицезреть живого Будду! Если наставник не хочет принять от недостойного поклон, значит, он желает закрыть мне путь к добру и укрепить меня во зле! Видно, Поднебесная устроена так, что в ней лучше живется не открытым, а скрытым ворам, не обычным жуликам, как я, кто может в любую щель пролезть, а разбойникам в чиновном одеянье!
— И все же я не решаюсь ответить на поклон…
Соперник Куньлуня, поклонившись Вэйяну, сел на предложенное ему место гостя, однако после нескольких малозначительных фраз вновь поднялся, намереваясь поговорить со старым другом с глазу на глаз.
— Твой младший брат все рассказал учителю, — проговорил Вэйян, — а потому ты можешь, не таясь, поведать мне обо всем, что творится в моем доме!
— Твой недостойный брат в решенье дел твоих не проявил должного радения. Прости меня! — сказал Соперник Куньлуня, садясь на место. — Ты поручил моим заботам жену и чад, но я не смог их уберечь. Сейчас гляжу в твои глаза и сгораю от стыда!
— Говори же, что произошло? Опять вмешались какие-то злые силы?
— Обе твои дочери скончались, причем в один и тот же день, хотя недуга они никакого не имели. Их кормилица накануне злосчастного дня услышала во сне слова: «Все долги оплачены сполна, и вы здесь боле не нужны, а потому следуйте за мной!» Женщина проснулась, потрогала детей, а они, оказывается, мертвы. Странный, поистине непостижимый случай!
Но Упрямый Камень, услышав печальную весть, будто бы даже обрадовался словам Куньлуня, чем вызвал у друга удивление.
— Как я боялся, что моим детям придется расплачиваться за грехи отца! — воскликнул он. — Но мой учитель объяснил, что если я буду делать добрые дела, то Небесный владыка, возможно, переменит свое решенье и возьмет их к себе!.. Нынче как раз случилось это радостное событие! Теперь препоны зла исчезли! А потому, мой друг, ты не тужи слишком, что не пришлось тебе выполнить мой наказ!
Соперник Куньлуня со страхом внимал словам Вэйяна.
— Есть и отрадная весть, — проговорил он после долгого молчания. — Как известно, твоя блудливая жена Яньфан (пусть падет проклятие на ее голову!), обманув тебя, с другим сбежала. Я долго и безуспешно разыскивал ее и вдруг случайно встретил и Яньфан, и полюбовника-монаха, который прятал ее в каком-то подземелье. И тогда, забыв о милосердии, я покарал обоих!
126