— Как доехали, товарищ Пырерко? — спрашивали они. — Что вам понравилось в пути?
— Самолет, — ответил Егор Иванович, — и все понравилось, только я спал.
— Разрешите вас сфотографировать, — подскочил какой-то человек в шляпе и навел аппарат.
— Подожди, товарищ, — сказал Егор Иванович и вернулся к самолету.
Со дна кабины он достал мешок с пушниной и шляпу. Откинув капюшон малицы, он натянул шляпу до ушей, торжественно улыбнулся и разрешил:
— Снимай.
Фоторепортер щелкнул аппаратом и сел на велосипед.
— Подожди, товарищ, — сказал Егор Иванович. — Сделай мне сто карточек, у меня ведь много знакомых, всем подарить надо.
— Хорошо, — ответил фоторепортер, — на обратном пути заходите в гости, и я вам сделаю.
— Вот и ладно, — согласился Егор Иванович и решил уже было идти в город, но подъехала автомашина, и человек, сидевший позади шофера, повез Егора Ивановича на вокзал. Там он его накормил жареной рыбой, сладким хлебом — тортом, напоил чаем, и Егор Иванович сказал: «Хорошо!..»
Потом он посмотрел на буфет и увидел бутылку с вином. Ему захотелось попробовать вина, но человек из крайкома стал расспрашивать его о стахановской работе, и Егор Иванович сказал:
— Зачем здесь спирт продают? Несознательный человек выпьет и побьет буфетчика.
— Ничего, — сказал человек из крайкома, — здесь есть милиция.
Егор Иванович помолчал, выпил два стакана чаю и вновь спросил:
— А паровоз… это страшно, если далеко ехать?
— Нет, — сказал человек из крайкома, — в Москве вас встретят, покажут музеи, театры, зоопарк, потом будете участвовать в совещании. Второй делегат от вашего округа выедет завтра. Вы посидите, а я билет достану.
Егор Иванович кивнул головой. Он посидел немного, потом взял мешок и вышел на перрон. У милиционера с длинными седыми усами он спросил:
— А где Москва, товарищ?
— Вон в той стороне, — сказал милиционер и показал рукой на восток.
В синеву уходящие рельсы терялись, запорошенные снегом. Из депо гукнул паровоз, и послышалось шипение пара.
— А паровоз — это страшно? — спросил Егор Иванович.
— Как для кого, — медлительно ответил милиционер. — Позавчера одного колхозника зарезало. Всяко бывает.
Егор Иванович с опаской посмотрел на депо.
— А далеко до Москвы, товарищ? Я тоже стахановец, и мне некогда.
— К обеду там будете. Завтра, значит, — сказал милиционер.
— Спасибо, товарищ, — сказал Егор Иванович и взвалил котомку на плечи. — Я тороплюсь на совещание, — добавил он.
И, оглянувшись еще раз на депо, он бодро зашагал с мешком за плечами по шпалам в Москву, туда, где терялись в синеву уходящие рельсы…
Километр за километром оставались позади Егора Ивановича, мимо него проползали товарные поезда, мчались скорые и экспрессы, но ни одного зарезанного человека на пути не валялось.
«Напугал меня милиционер будто», — смеялся Егор Иванович и еще веселее шагал по шпалам, еле занесенным снегом.
Наступили сумерки. Егор Иванович прислонился к столбику, на котором были написаны какие-то цифры, поел мяса.
Все темнее становилось небо. По-прежнему мчались мимо поезда, и Егор Иванович пожалел, что не спросил у летчика, можно ли было купить самолет, чтобы улететь на нем в Москву. Светлый огонек привлек его внимание — это не был паровоз, потому что огонек был маленький. Одинокий вагончик неожиданно стал замедлять ход и остановился, не доезжая до Егора Ивановича.
Из вагончика вышел человек и развел руками:
— Товарищ Пырерко! Что ж это вы? Зачем же вы пешком-то пошли? Меня телеграммами Архангельск из-за вас забил.
«И здесь меня знают!» — удивился Егор Иванович и пожал руку нового знакомого.
— Устал я, товарищ, — сказал он, — только никому не говори об этом, товарищ. Это милиционер меня напугал. Сказал, что поезд людей режет. Он в шутку сказал, а я и поверил. Сколько я прошел, ни одного зарезанного не видно. Поедем, товарищ. Я очень тороплюсь. — Егор Иванович потрогал покрасневшие уши и поглубже надвинул шляпу. — Уши замерзли, — добавил он виновато. — Первый раз надел. Привыкну, верно. Как ты думаешь, товарищ?
ДЕПУТАТ
В детстве, будучи батрачонком, видел Егор Иванович Пырерко губернатора. В ожидании его ижемские купцы постлали через всю улицу Пустозерска цветочный ситец, и губернатор вместе со своей свитой от берега реки до церкви шел по этому ситцу.
Посреди села его встретил старик с серебряным подносом в руках, На подносе лежал большой каравай хлеба и солонка с солью.