Учителка с изумлением посмотрела на Яптэко. Яптэко объяснил подробно, что его интересует.
— Зачем тебе это? — еще более удивилась учителка.
— Надо, — нахмурился Яптэко Манзадей.
— Великих людей на земле было очень много, — сказала учителка. — Фарадей, Шекспир, Толстой, Ньютон, Бруно, Ломоносов, Рафаэль, Микеланджело, да мало ли их…
— А я мог бы сделаться таким же великим? — тихо спросил Яптэко Манзадей.
Учителка отрицательно покачала головой.
— Нет, — сказала она, — великие люди родятся редко. И хотя они родятся талантливыми, они много учатся, прежде чем стать великими. А ты еще только едва грамотой овладел.
— Обидно, — сказал Яптэко. — А есть такие, кто без большой грамоты великим стал? Неужели нет таких?
— Таких нет, — улыбнулась учителка. — Одни самоучками приходили к знаниям, другие учились в университетах. Вот, например, Циолковский или Мичурин сами до великих открытий дошли, но они много читали и изучали.
— Мичурин… — с уважением повторил Яптэко. — Дай мне про него почитать.
Получив книгу, Яптэко бережно спрятал ее на груди и, поблагодарив учителку, покинул Красный чум.
Так началась полоса творческих страданий и великих открытий ненецкого естествоиспытателя Яптэко Манзадея.
Прочитав книгу, Яптэко немедленно забросил все свои дела и поехал в Красный город, столицу своего округа. Там в продуктовом магазине он купил ведро картошки и, тщательно укутав ее в оленьи шкуры, отвез на побережье Ледовитого океана.
На сопке перед своим чумом он тщательно приготовил две гряды и посадил в них картошку. Русская уборщица на фактории объяснила ему, как это делается.
— Не вырастет только здесь, замерзнет она, — усомнилась женщина.
— Вырастет! — убежденно сказал Яптэко. — Великий ученый Мичурин даже северный виноград вырастил, а я ведь только картошку.
— Ничего, ничего, дерзай, Яптэко, — поддержал заведующий факторией товарищ Кузнецов. — Только нос не вешай, если вначале будет неудача.
— Я не из таких! — сказал Яптэко и с наступлением великого полярного дня посадил картошку по всем правилам искусства.
День, когда первые робкие ростки картофеля показались из земли, стал для Яптэко Манзадея днем неописуемого счастья. Он забросил все свои дела и поехал по стойбищам. И в каждом стойбище он подробно рассказывал о своей научной работе и, подняв палец, говорил:
— Растет!
И все радовались успехам Яптэко Манзадея.
— Ты очень умный человек, Яптэко! — говорили пастухи. — О тебе надо в газетах писать.
Но пришла осень, и первый же мороз лишил Яптэко его радости. Ботва повяла, и только на одной из гряд единственный зеленый стебель мужественно отстаивал свое право на жизнь. Это было таким ударом по мечтам Яптэко Манзадея, что он не выдержал, решив навсегда покинуть горькую стезю великих открытий.
Чтобы полностью испытать всю горечь неудачи, Яптэко подошел к грядке и… застыл от изумления.
— Растет? — не веря своим глазам, растерянно произнес он. — Ишь ты, лешак!
Единственный клубень посредине гряды зеленел коренастой ботвой, и на одном из стеблей ее синел цветок.
— Вот беда! — почтительно сказал Яптэко, удивляясь мужеству растения.
И волна огромной нежности к скромному синему цветку заполнила душу Яптэко. Он опустился на колени и бережно провел шершавой ладонью по листьям, точно это были щеки любимой девушки.
— Ишь ты, — шептал он боязливо, словно во сне, — выжил!
Вечером он уже был на фактории. Товарищ Кузнецов дал ему крепкий деревянный ящик и несколько кусков стекла.
Как драгоценность вез это к себе Яптэко. Укутав на ночь картофельное гнездо сухим мхом, Яптэко сделал из ящика передвижной парник и стал ревниво следить за солнцем.
Уже наступали длинные ночи. Они делались все длиннее и длиннее, а солнце все ниже и ниже опускалось над Баренцевом морем. Оно горело уже слабо и то лишь в полдень.
Яптэко ни на шаг не отлучался от своего чума. Он тщательно полол грядку и с привычной тревогой всматривался в небо. Больше всего он боялся ветров, особенно северных, несущих с собой холод, осень, снежные тучи.
И когда ему не понравился юго-западный ветер, дохнувший на грядку, он старательно пересадил картофель в ящик. Пересаживая его вместе с землею, он так боялся повредить у него хотя бы один корешок, что даже затаил дыхание, перенося ящик в свой чум. Слегка полив растение озерной водой, Яптэко лег спать. Утром он вынес ящик на солнце, радуясь с каждым днем все более и более.