Нярвей смеется, но ей вовсе не весело. Она жалеет, что не взяла оружия.
Много лет тому назад она пасла богатое стадо Яли со своим другом Харпиком, широкогрудой и храброй собакой, но потом приехала русская учительница Наташа, она звала Нярвей в школу, но Яли не отдавал Харпика, и она осталась батрачонком.
На следующий год Наташа вновь приехала за Нярвей, и та решилась уехать в Красный город вместе с Харпиком. Ложась спать, она обняла шею друга. Сквозь сон она слышала, как позвал собаку пьяный Яли. Он увел Харпика на синий лед молодого озера и обухом топора размозжил ему голову…
Нярвей никогда не забудет этого. Она отомстит Яли за свое детство. Она научит всех своих учеников ненависти к шаманам и кулакам.
Нарты, тонко поскрипывая о свежий ледок, несут ее с Тагана все дальше и дальше, в глубь тундры, на край земли, к морю. Холод пробирается под пальто. Нярвей поджимает ноги и, позабыв тревожное предчувствие, начинает мечтать. Вот она приедет в чум Яли, сманит в школу всех его батрачат, за ними поедут еще ребятишки, курносые, скуластые, с умными серыми глазами. Привезет она их в школу и будет учить. Через пятнадцать лет они станут инженерами, пилотами, моряками, учеными. Они разъедутся по всей стране и будут писать Нярвей длинные сердечные письма. Они будут приглашать ее в гости, и когда она поедет в отпуск, то на каждой станции встретит Нярвей один из ее учеников. Они будут показывать ей своих детей, рассказывать о том, что они изобрели, открыли, выстроили. Про них напишут большие статьи в «Правде», и Калинин прочтет эти статьи и будет думать о том, какой чудесный учитель их выучил. А ему кто-нибудь и скажет, что всех их учила комсомолка Нярвей, что по-русски значит «снежная девушка», — бывший батрачонок Яли.
Нарты плавно влетают в карликовый лес.
— Охэй! — кричит неестественно громко Тагана, и Нярвей улыбается его страху, но потом сама волнуется: ей становится не по себе в тревожном шуме леса, среди мертвенно-лунных пятен снега. Она крепко держится за нарты и видит, как олени испуганно поворачивают головы то налево, то направо.
— Скоро чум Яли, — тихо говорит Тагана и всматривается в край поляны.
Нярвей видит у леса серую, еле заметную тень, и мурашки холодком пробегают по ее телу: «Волки».
— Ох-хэй! — кричит странным голосом Тагана и резко поворачивает оленей.
Пуля, тонко пропев, отбивает щепочку от копыльев нарт. В лесу мелькает огонек выстрела.
Олени испуганно врываются в кусты и, дрожа, озираются. Нярвей слезает с нарт и говорит спокойно:
— Давай лучше уедем отсюда. Мне здесь что-то не нравится.
Вторая пуля пробивает чемодан и подол малицы Нярвей.
Она падает в снег и, полежав немного, ползет за пригорок. Серая тень исчезает в лесу.
Через полчаса они подъезжают к чуму оленевода. Их встречает хмурый пастух, прихрамывающий на одну ногу. Он угощает их чаем и внимательно рассматривает странные часы на руке Нярвей. Ему хочется потрогать компас, но он боится показаться невежливым.
— Многих денег стоит, думаю? — спрашивает он виновато. — Пять песцов дам, продашь? И брата учиться пошлю.
— Где брат? — оживляется Нярвей.
— Сармик!
Толстый малыш вылезает из-под шкур. Черными кулаками он усердно протирает глаза и хмурится на гостей.
— Он у меня песни любит, сказки любит. Только не бейте его шибко. Железом не надо бить. Яли говорит, что из-за этого он сердитый будет.
Нярвей смеется. Она тоже когда-то боялась, что ее будут бить в школе, а на нее ни разу даже не крикнули.
— Мы никого не бьем, — говорит Нярвей, — мы учим грамоте.
— А песни у вас поют?
— И песни поют, — кивает головой девушка. — Я сейчас покажу, какие у нас песни поют.
Она приносит патефон, стенка которого прорвана пулей. Пуля лежит в раструбе патефона, но пружина оказывается целой, и Нярвей ставит пластинку.
Хозяин забывает даже растирать больную ногу. Он подползает к музыке, зачарованными глазами смотрит на черный крутящийся диск и смеется от восторга.
— Вот-вот. Хорошая песня.
Малыш доверчиво подходит к Нярвей. Девушка снимает компас и подает его хозяину:
— Дарю. Ты умный человек. А из Сармика мы хорошего человека сделаем.
— Он сильно песни любит, — с гордостью отвечает брат, — Он ведь сирота.
Утром Нярвей едет дальше. За нею на соседних нартах едет со старшим братом Сармик. Пастух озабоченно оглядывается, советует Нярвей пересесть к нему, и Сармик прыгает на нарты к Тагана.
Так они подъезжают к чуму Яли. Нярвей входит в чум и сухо здоровается с хозяином. Тот тщательно чистит мелкокалиберную винтовку.