— Напротив, — возразил я со странным чувством подстерегающей меня опасности, которую пока не способен был увидеть. У меня появилось пугающее предчувствие, от которого я почувствовал себя как на иголках. — Я нахожу, что эту "открытую книгу" невероятно трудно читать.
— Тогда, должно быть, у тебя отличные способности к чтению. — Опять она своей догадкой попала точно в цель.
— Обычно да, — согласился я.
И тут я улыбнулся ей широчайшей улыбкой, оскалив все свои сверкающие, острые, как бритва, зубы.
Глупость с моей стороны, конечно, но мне, неожиданно для себя самого, отчаянно захотелось как-то предостеречь девушку. В ходе беседы она неосознанно придвинулась ко мне. Подаваемых мною маленьких сигналов и знаков было достаточно, чтобы нагнать страху на любого человека, а на неё они, похоже, не действовали. Почему она не отпрянула от меня в ужасе? Тёмная сторона моей личности, безусловно, не осталась для девушки тайной, и развитая, как я подозревал, интуиция должна была предупредить её об опасности.
Я не успел увидеть, произвело ли моё предупреждение ожидаемый эффект. Мистер Бэннер попросил у класса внимания, и она тотчас же отвернулась от меня. Похоже было, что она слегка обрадовалась невольному вмешательству учителя, так что, надеюсь, моё предупреждение не совсем пропало впустую.
Она всё больше околдовывала меня, как я ни старался вырваться из тенёт её очарования. В моих интересах было держаться подальше от Беллы Свон. Или, скорее, в её интересах было, чтобы я держался от неё подальше. И всё-таки, я уже мечтал о возможности поговорить с нею опять. Мне хотелось больше узнать о жизни Беллы до её переезда в Форкс, о её матери, об отношениях с отцом — обо всех на первый взгляд незначительных деталях, которые, однако, могли бы многое мне раскрыть в её характере. Но каждая секунда, что я проводил с нею, влекла за собой неоправданный риск для её жизни.
Вот, как, например, сейчас: с отсутствующим видом она встряхнула своими густыми волосами как раз в тот момент, когда я позволил себе очередной быстрый вдох. Особенно плотное облако её запаха ударило мне в глотку.
Опять я был сражён, как стенобитным ядром. Как в первый день, от жгучей сухости в горле мой мозг заволокло туманом. Вновь мне пришлось ухватиться за стол, чтобы усидеть на месте. Но в этот раз я контролировал себя чуть лучше, во всяком случае, ничего не сломал. Монстр взревел, но моя боль не доставила ему злобной радости. Он был крепко скован — не вырвется. Пока.
Я немедленно прекратил дышать и отстранился от девушки как можно дальше.
Нет, я не мог позволить себе увлечься ею. Чем больше меня к ней влекло, тем больше была опасность не совладать с собой и убить её. Я уже сделал за сегодняшний день два незначительных промаха. Третий мог стать куда более значительным...
Как только прозвенел звонок, я вылетел из класса. В течение всего урока я старался выстроить впечатление о себе, как о весьма любезном молодом человеке, и вот, пожалуйста, от всех моих усилий наверняка остались лишь дымящиеся развалины. Опять я судорожно втягивал в себя чистый влажный воздух, и он живительным бальзамом вливался в лёгкие. Я снова спасался бегством, со всех ног спеша проложить между девушкой и собой как можно большее расстояние.
Эмметт ждал меня на пороге кабинета испанского. Дикое выражение на моём лице заставило его насторожиться:
"Как всё прошло?"
— Никто не умер, — пробормотал я.
"Уф-ф, ну и прекрасно. Когда я увидел Элис, несущуюся туда под конец, я уж было подумал..."
По дороге в класс я увидел в голове Эмметта картину того, что случилось несколькими минутами раньше. Через открытую дверь своего класса он видел, как Элис с застывшим лицом летит через школьный двор к корпусу естественных наук. Первым порывом Эмметта было вскочить и присоединиться к ней, но потом он решил не трогаться с места. Если бы Элис нужна была его помошь, она бы попросила о ней...
В ужасе и отвращении закрыв глаза, я упал на свой стул.
— Я и не знал, что был так близок... Мне казалось, я не собирался... Неужели всё было так плохо?.. — шептал я.
"Да нет же, — заверил меня Эмметт. — Никто ведь не умер?"
— Нет, — процедил я сквозь зубы. — Не в этот раз.
"Может, тебе постепенно станет легче".
— Может...
"А может, ты все-таки её убьёшь. — Он пожал плечами. — Не ты первый, не ты последний. Никто не станет тебя осуждать слишком сурово. Иногда они пахнут чересчур хорошо. Ты и так держишься чертовски долго, я просто восхищаюсь тобой".
— Эмметт, прекрати!
Я содрогнулся от того, как спокойно он допускал мысль об убийстве этой девушки, как о чём-то вполне вероятном и даже неизбежном. А вся её вина была в том, что она слишком хорошо пахла!
"Когда это случилось со мной..." Воспоминания унесли его на полвека назад. Сельская дорога в сумерках, яблоневый сад. Женщина средних лет снимала сухие простыни с веревок, натянутых между яблонями. Воздух был тяжёл от аромата яблок: урожай был уже собран, негодные плоды лежали под деревьями и густой яблочный дух сочился из трещин в их кожуре. Луг за садом был скошен, запах сена создавал чудесную гармонию с ароматом яблок. Он шёл по дороге, не замечая женщины, мысли его были заняты Розали. Небо над головой окрасилось в пурпур, за деревьями на западе полыхал оранжевый закат. Он так и продолжал бы свой путь, погружённый в мечты, и этот вечер не оставил бы никакого другого воспоминания, если бы не внезапный порыв ночного ветерка. Он надул белые паруса простыней и овеял лицо Эмметта ароматом той неизвестной женщины...
—А-а.. — тихо простонал я. С меня было достаточно и моей собственной жажды!
"Да, я знаю. Я и полсекунды не выдержал. Мне и в голову не пришло сопротивляться жажде".
Его воспоминаний о том, что последовало дальше, я был уже не в силах вынести.
Я вскочил, так крепко сжав зубы, что они могли бы прорезать сталь.
— Esta bien, Edward? (Что случилось, Эдвард?) — спросила сеньора Гофф, озадаченная моим резким движением. В её мозгу я увидел своё лицо, и оно меня не обрадовало. Выглядел я далеко не лучшим образом.
— Me perdona (простите), — пробормотал я и устремился к двери.
— Emmett — por favor, puedas tu ayuda a tu hermano? (Эмметт, ты не поможешь своему брату?) — попросила она, беспомощно указывая на меня, спешно покидающего комнату.
— Само собой. — И Эмметт сорвался вслед за мной.
Он нагнал меня у дальнего конца здания и положил руку мне на плечо. Я тут же оттолкнул её, причём с такой силой, что, будь на месте Эмметта обычный смертный, руку потом пришлось бы собирать по кусочкам.
— Прости, Эдвард.
— Конечно. — Я втянул в себя воздух, пытаясь очистить лёгкие и прояснить голову.
— То, что происходит с тобой — это так же ужасно? — спросил он, стараясь не думать о навеянном воспоминаниями происшествии и не очень в этом преуспев.
— Хуже, Эмметт, хуже.
Он мгновение помолчал.
"Может быть, тебе..."
— Нет, лучше мне не будет. Возвращайся в класс, Эмметт. Мне нужно побыть одному.
Не сказав больше ни слова, он развернулся и ушёл. Учительнице испанского он скажет, что я заболел, или решил прогулять, или что я крайне опасный, сумасшедший вампир. Какая разница, что он скажет. Я, может быть, уеду и больше не вернусь. Никогда.
И опять я сидел в машине, ожидая конца учебного дня. Опять прятался.
Это время мне нужно было бы посвятить важным вещам: принятию решений и укреплению в следовании им. Вместо этого я, как одержимый, просеивал поток мыслей, изливающийся из школьных помещений. Знакомые голоса были хорошо различимы, но вникать в видения Элис или слушать жалобы Розали мне было недосуг. Я легко нашёл и Джессику, но той девушки не было рядом с ней, так что я продолжил поиски. Меня привлекли мысли Майка Ньютона, и — о, удача! — она была вместе с ним на физкультуре. Бедняга Майк был в печали: ему не понравилось, что я разговаривал с нею на биологии. Оказывается, он спросил её, о чём был разговор, и теперь размышлял над её ответом.