Тот остановился, не оборачиваясь.
— Теперь сделаем по-моему, а? Возьмем все, что сможем, и сложим в два рюкзака, потом доберемся до дороги.
Первый молчал с минуту и взвешивал. Затем пожал плечами.
— В данный момент у нас нет другого выбора.
Он подумал о машине далеко внизу в ущелье, потом засмеялся.
— Это очевидно, — хихикнул он. — Обычная, идиотская, до смешного ясная вещь.
Он снова засмеялся и продолжал трясти головой, и Де Круз озабоченно смотрел на него.
— Даже если бы она была на ходу, — объяснил он, — даже если бы ты не разбил ее, — он махнул в сторону ущелья. — Номерным знакам — сто лет. Нас сцапали бы в тот же момент, как мы выехали бы на шоссе.
Он снова хихикнул, на этот раз мягче, и посмотрел на раскаленное солнце.
— Возьмем, что сможем, но пешком идти будет очень жарко. Очень жарко.
Он улыбнулся Де Крузу.
— Вы совершенно правы, мистер Де Круз. А сейчас лучше добраться до шоссе.
Четыре часа они спускались вниз по песчаным склонам холма, к шоссе. Они шли молча, каждый-нес рюкзак, полный золотых слитков, каждый чувствовал палящее солнце. Только к обеду они добрались до автострады № 91. Она пересекала равнины Озера Иванпа к западу и к востоку. Путники помедлили на одной из ее обочин, потом Фэрвэлл показал на восток. Они выше подняли рюкзаки и пошли по обочине.
Часом позже Фэрвэлл поднял руку и, сутулясь, остановился. На его лице была маска боли и смертельной одышки.
— Подождите, Де Круз, — сказал он, тяжело дыша. — Я должен отдохнуть.
Его спутник взглянул на него и улыбнулся. Все, что требовало силы, воли, решительности и жизнерадостности — вот что он понимал и мог побороть. Это был молодой зверь без единого уязвимого места.
— Как дела, Фэрвэлл? — спросил он с загадочной улыбкой. Тот кивнул, не желая говорить, его глаза блестели от перенапряжения.
— Судя по карте, до следующего города двадцать восемь миль. С такой скоростью мы не доберемся туда и завтра к полудню.
Де Круз продолжал улыбаться.
— При такой скорости вы никогда не дойдете туда. Я говорил, что тебе лучше остаться и стеречь золото. Я говорил тебе, Фэрвэлл.
На этот раз улыбнулся ученый.
— О да, вы говорили, мистер Де Круз. — Его улыбка теперь была кривой. — Но я не думаю, что я снова увидел бы тебя. Думаю, я бы там умер.
Он посмотрел на бесконечное полотно дороги и сузил глаза.
— До сих пор нам не попалась ни одна машина, — задумчиво сказал он. Не было ни одной машины.
Он пробежал глазами по дальним горам, и в его лицо закрался страх.
— Я не подумал об этом. Я даже не подумал об этом. Так же, как с номерными знаками. Что, если…
— Что, если что? — Де Круз говорил тише.
Ученый смотрел на него.
— Что случилось за эти последние сто лет, Де Круз? А что, если была война? Что, если русские сбросили бомбу? Вдруг это шоссе ведет…
Он не договорил.
Он просто сел на песчаную обочину дороги, снял рюкзак, посмотрел в одну сторону, потом в другую, словно пытаясь стряхнуть тяжесть жары и отчаянной усталости.
Де Круз подошел к нему поближе.
— Ведет к чему? — сказал он, в его голосе был страх.
Ученый прикрыл глаза.
— Ведет в никуда. Вообще никуда не ведет. Возможно, впереди нет никакого города. И людей там наверняка тоже нет.
Он начал смеяться, бесконтрольно качаясь, потом он упал на бок и лежал, продолжая смеяться.
Де Круз схватил его и тряхнул.
— Хватит, Фэрвэлл! — напряженно сказал он. — Говорю тебе, хватит!
Фэрвэлл взглянул в темное, потное лицо, близкое к истерике, и покачал головой.
— Ты — испуганный маленький человечек, правда, Де Круз? Ты всегда был трусливым маленьким человечком. Но не твой страх беспокоит меня. Из-за своей жадности ты не ценишь иронии. Совсем не ценишь. И не будет ли это высшей иронией — идти до тех пор, пока наши сердца не закипят, таща на себе все это золото?
Он резко замолчал, поскольку тишину пустыни разорвал отдаленный гул. Он был таким слабым, что ученый сначала подумал, что звук возник в его воображении. Но гул нарастал и зазвучал в полную силу. Де Круз тоже услышал его, и оба путника посмотрели на небо.
Сначала они увидели пятнышко, которое постепенно обрело форму — через ясное небо пустыни летел реактивный самолет, оставляя длинный белый хвост. Затем он исчез в. дали.
На этот раз смеялся Де Круз.
— Мир существует, Фэрвэлл, — победоносно сказал он. — Вот доказательство. И это значит, что впереди есть город. И мы попадем туда, дружище. Мы вступим в него. Идем, Фэрвэлл, пошевеливайся.
Он вернулся за своим рюкзаком, поднял его на плечо, достал фляжку, отвинтил крышку и долго пил, вода стекала по его подбородку, а он продолжал жадно поглощать воду. На самом пике своего удовольствия он взглянул на Фэрвэлла и улыбнулся.
Рука Фэрвэлла покоилась на поясе, но теперь он смотрел вниз на маленькую цепь, на которой ничего не было.
Он взглянул на Де Круза. Его голос дрогнул.
— Я потерял флягу, — сообщил он. — Должно быть, я оставил ее на том месте, где мы в последний раз делали привал. У меня нет воды.
Он пытался говорить ровным голосом, на его лице ничего не было, но никакое притворство, хотя и скрытое, не могло обмануть реальность.
Он знал это, и слабая улыбка, появившаяся на лице Де Круза, показала ему, что тот прекрасно это сознавал.
Де Круз поднял рюкзак повыше.
— Какая трагедия, мистер Фэрвэлл, — сказал он с усмешкой. — Это самая печальная история, которую я услышал за сегодняшний день.
Ученый облизал губы.
— Мне нужна вода, Де Круз. Я очень хочу пить.
Преувеличенная заинтересованность появилась на лице последнего.
— Вода, мистер Фэрвэлл? — Он оглянулся, как это делают плохие актеры. — Ну, мне кажется, что где-то поблизости должна быть вода, которую вы можете использовать.
Он посмотрел на свою флягу, словно играя какой-то фарс.
— О, да вот же она, вода, мистер Фэрвэлл.
Сквозь пылающий воздух он смотрел на опаленное лицо старого человека.
— Один глоток — один слиток. Вот цена.
— Вы сошли с ума, — ответил тот. — Вы выжили из своего проклятого ума.
— Один глоток — один слиток. — Де Круз больше не улыбался.
Это были условия, которые он диктовал.
Фэрвэлл посмотрел на него, затем медленно достал из рюкзака один слиток и бросил его на дорогу.
— Я продолжаю недооценивать вас, Де Круз. Да вы — предприниматель, сказал он.
Тот пожал плечами, отвинтил крышку и подал ему флягу.
— Разве это не так? — спросил он.
Фэрвэлл начал пить, но через пару глотков Де Круз отодвинул от него флягу.
— Один глоток — один слиток, — повторил он. — Это будет сегодняшней ценой. Завтра цена может подскочить. Я еще не справлялся на рынке. Но сегодня вода и золото пойдут один к одному. Пошли, Фэрвэлл! — Последйие слова он сказал другим тоном, как человек, взявший, власть в свои руки.
Он сунул слиток в свой рюкзак, резко повернулся и пошел по шоссе. Он мог видеть через плечо, как ученый с трудом встал на ноги и потащил рюкзак по дороге, точно непокорный избалованный ребенок, вынужденный идти за старшим.
В четыре часа дня старик почувствовал, что не может дышать.
Его сердце, точно кусок свинцаг билось о ребра спереди и сзади. Полуденное. солнце было жарким и настойчивым, медленно снижаясь к дальней цепи гор.
Де Круз, на несколько ярдов опережавший его, повернулся к нему с улыбкой. Его голос был невыносим для ученого. В нем было разъедающее презрение, невыносимое превосходство сильного, подавлявшего слабого.
— В чем дело, Фэрвэлл? — спросил сильнейший. — Уже выдохся? Черт, нам идти еще четыре-пять часов.
Слабый остановился и покачал головой. Его губы потрескались, и для него было пыткой прикоснуться к ним даже кончиком языка.
— Стой, — невнятно проговорил он. — Я должен отдохнуть. Я хочу пить, Де Круз… Не могу без воды.
Он качался на ногах, его глаза ввалились.