Кейси сглотнул.
— Что… что я должен сказать? — спросил он нерешительно.
— Смотри, — замахал руками Лягушачий Рот. — Он говорит так же хорошо, как я. И он намного лучше большинства болванов из моей бейсбольной команды!
Кулак уполномоченного в который раз стукнул по столу.
— ОН НЕ ЧЕЛОВЕК!
И снова с кушетки раздался слабый стон отчаяния: — Каким еще, по-твоему, он должен быть человеком? Чего тебе еще? — вопросил главный тренер. — У него есть руки, ноги, лицо. Он разговаривает…
— Но сердца-то у него нет, — закричал уполномоченный. — Он даже сердца не имеет. Как бы он мог быть человеком, если сердца нет?
Голос Мак-Гэри и вовсе упал чуть ли не до тихого стона. Его обладатель был прямо-таки раздавлен неопровержимой логикой и истинной правдой этих аргументов.
— У Бизли, к примеру, и вовсе нет сердца. И не было никогда, — сказал он, — а он владеет сорока процентами клуба.
Комиссар отодвинул от себя бумаги и положил руки на стол. Этот жест символизировал законченность, он как нельзя лучше соответствовал рассудительному тону его голоса:
— Вот так, джентльмены, — объявил он, — у него отсутствует сердце. Это значит, что он не человек, а это грубое нарушение бейсбольного кодекса. Следовательно, он не играет.
Дверь отворилась, и доктор Стилман тихо проскользнул в комнату, как раз вовремя, чтобы расслышать последние слова этого заявления. Он помахал Кейси, и тот помахал ему в ответ. Затем он повернулся к уполномоченному.
— Господин уполномоченный, — сказал он.
Уполномоченный полу привстал и посмотрел на пожилого человека.
— Что еще? — устало спросил он.
Стилман прошел к столу.
— Предположим, — сказал он, — мы бы дали ему сердце? Если это действительно единственная вещь, которая отличает его от нормального человека, я мог бы поработать и снабдить его механическим сердцем.
— Подумать только! — заорал Мак-Гэри на всю комнату.
Бизли медленно поднялся с кушетки и достал сигару. Уполномоченный снова сел и смотрел очень, очень задумчиво.
— Это незаконно. Это совершенно незаконно. — Затем он поднял трубку телефона и попросил врача, который осматривал Кейси и на которого ссылался в отчете в первую очередь. — Доктор, — спросил он, — в отношении дела с Кейси, если бы ему поставили механическое сердце, смогли бы вы классифицировать его как…. что я имею в виду, это…. смогли бы вы назвать его, э… — Затем он поднес трубку к лицу, кивая в нее. — Большое спасибо, доктор.
Уполномоченный через всю комнату посмотрел на Кейси. Уполномоченный стучал карандашом по столу, кривил губы и чмокал.
Мак-Гэри достал бутылку с пилюлями и бросил три штуки в рот.
— Хорошо, — объявил наконец уполномоченный. — С сердцем я дам ему временное «добро». До конференции лиги в ноябре. После мы снова вернемся к этому вопросу. Остальные клубы будут орать, как будто речь идет о Джеке-Потрошителе!
Бизли с трудом поднялся, на его лице отразилось огромное облегчение, словно отчаявшийся мореход узрел наконец вдали огонь маяка.
— Тогда все решено, — сказал он. — Нужно, чтобы Кейси стал полноценным человеком, а для этого, в свою очередь, нужна простая… — Он остановился, глядя на Стилмана. — Простая?
— Относительно, — ответил Стилман.
Бизли кивнул.
— Простая операция, чтобы вставить механическое сердце.
Он прошел через всю комнату к двери и открыл ее. Репортеры, крутившиеся около двери, замолчали, как по команде.
— Джентльмены, — обратился к ним Бизли, — вы можете cocлаться на меня.
Репортеры гуськом направились к двери и через минуту заполнили комнату.
— Вы можете ссылаться на меня, — повторил Бизли, когда в комнате снова установилась тишина. — Могучий Кейси снова будет в строю через сорок восемь часов. — Он бросил еще один вопросительный взгляд на Стилмана. — Сорок восемь часов?
— Примерно, — спокойно сказал Стилман.
Вопросы лупили в Мак-Гэри и Бизли, как молнии в громоотвод, в течение двух следующих за этим заявлением минут вся компания была погребена под ворохом записных книжек и утопла в сигаретном дыму.
Затем комната понемногу стала пустеть. Мак-Гэри Лягушачий Рот подобрался поближе к столу, сунул в рот сигару, зажег ее, сделал затяжку, и, держа сигару на отлете, осторожно стряхнул пепел на пол.
— Джентльмены, — объявил он, — как тренер команды «Бруклинских Доджеров», и поскольку я был человеком, открывшим Кейси, хочу сказать вам….
Репортеры быстренько вышли из комнаты, за ними уполномоченный и секретарь, а там и Кейси со Стилманом.
— Мне надлежит сообщить вам, джентльмены, — продолжал Лягушачий Рот, вытирая губы после слова «надлежит» и думая про себя, откуда он взял это слово. — Мне надлежит упомянуть о том. что команда «Бруклинских Доджеров» это команда, которую так запросто не победишь. У нас и скорость, и выносливость, — тут он вспомнил речь Пэта О'Брайена в фильме Кнута Рокка:…сила, напор, выносливость.
Он не заметил, что дверь, хлопнув, закрылась, что в комнате кроме него находился только Бертрам Бизли.
— А с такими данными, — продолжал он голосом из фильма Кнута Рокка, Знамя Национальной лиги и Мирового чемпионата, и…
— Мак-Гэри, — крикнул ему Бизли. Лягушачий Рот вздрогнул, как будто его внезапно разбудили. Бизли поднялся с кушетки. — И почему ты не сдохнешь? — поинтересовался он и вышел из комнаты, оставив Лягушачьего Рта наедине со своими размышлениями о том, как Пэт О'Брайен развивал эту свою речь в раздевалке во время перерыва в той эпохальной игре с «Гвардейцами Нотр-Дама».
Как Мак-Гэри или Бертрам Бизли провели следующие мучительные двадцать часов, можно только догадываться. Лягушачий Рот опустошил свою бутылочку с нервными пилюлями и провел бессонную ночь, расхаживая по гостиничному номеру. Бизли и вовсе мог бы припомнить разве что короткие мгновения между обмороками, которые случались каждый раз, когда звонил телефон.
На следующий вечер команда готовилась к матчу в раздевалке.
Они играли первую серию из пяти игр против команды «Нью-Йоркских Гигантов», и Мак-Гэри уже придумал девять оперативных планов, а потом порвал их все до единого. Теперь он сидел на скамье и смотрел на своих игроков. Те молчали, как будто их ждал по меньшей мере эшафот. Не было слышно ни звука. Временами то та, то другая пара глаз поворачивалась к телефону, висящему на стене.
Бизли уже звонил доктору Стилману раз семь за этот вечер и не получил никакого ответа. Теперь он разговаривал по телефону с оператором дальней связи в Нью-Джерси.
— Да, — сказал Бизли, и остальные игроки напряженно слушали.
— Ну, — не выдержал Лягушачий Рот. — Как он?
Бизли покачал головой.
— Я не знаю. Оператор все еще не может пробиться.
Монк, самый лучший принимающий «Доджеров», поднялся со скамьи.
— Может быть, там как раз операция в самом разгаре, — предположил он.
Лягушачий Рот обернулся к нему, свирепо сверкнув глазами.
— Итак, у него операция в самом разгаре! Он что, не может одной рукой снять телефонную трубку? — Он посмотрел на стенные часы, потом устрашающе выпятил челюсть и обвел взглядом скамью с сидящими на ней игроками.
— Мы не можем больше ждать, — заявил он. — Я должен укомплектовать команду на сегодняшнюю игру. Коррриган, — сказал он, указывая пальцем на одного из игроков, — сегодня ты будешь подавать. А теперь, все остальные! Он засунул пальцы в задний карман и стал расхаживать перед ними взад и вперед, подражая Пэту О'Брайену.
— Ну парни, — сказал он жестко. — Ну! — Он перестал расхаживать и направился к двери.
— Там соперник, — провозгласил он, голос его слегка дрожал. — Это «Нью-Йоркские Гиганты». — Он произносил слова так, как если бы они были синонимами социальной опасности.
— И пока мы играем, — голос его снова дрогнул, — на столе лежит большой парень по имени Кейси и борется за жизнь.
Слезы заблестели в глазах Монка, когда этот большой специалист ловить мячи представил себе храброго парня, лежащего на операционном столе. Джипи Резник, третий игрок, уткнулся в носовой платок, словно горький ком застрял у него в горле. Бертрам Бизли всхлипнул, прикинув, сколько зрителей было за шесть недель, пока они играли с Кейси, сделал некоторый прогноз о том, что было бы без Кейси, и всхлипнул еще раз. Мак-Гэри Лягушачий Рот ходил взадвперед перед строем игроков.