— Красиво сказано. Браво.
— Главное, что всем понятно. Особенно тем, кто в двадцатом веке проживает. Сто лет назад любить куда проще было. По крайней мере, о любви человеческим языком говорили, а не какой-то абракадаброй.
— Ты сегодня очень серьезный.
— И скучный. Ты это хотела сказать? Ничего, сейчас развлечемся. Прибыли, царевна. Выкидывайся из кареты.
В большой комнате, куда Валерка почти втолкнул Олю, на мгновение все примолкли. По-видимому, ее прихода ждали и теперь оценивали, что называется, по одежке.
— Перед тобой вся местная знать, от интеллигенции и до последней шпаны, — представил ей общество Валерка. — Прошу если не любить, то хотя бы не хулить.
По имени он представил Оле лишь молодую блондинку со старательно разложенными по плечам локонами и густо подведенными серебром веками.
— Светлана. Дочь, к тому же единственная, директора завода, на котором я, как тебе известно, служу в инженерах. Между прочим, тоже талантливая музыкантша. Специализируется по части современного вокала. Ладно, а теперь веселимся и делаем кто на что горазд. Маэстро, музыку!
Валерка нажал кнопку, и комната наполнилась ревом какого-то ВИА. Он изогнулся всем туловищем перед Светланой, приглашая ее на танец.
Оля отошла к елке, залюбовалась игрушками. Сколько лет у нее не было своей елки? Пять или больше? Наверное, с тех пор, как умерла бабушка. С тех пор в их доме по-казенному пахнет табаком и пылью, завяли цветы на подоконниках, потому что отец вечно сует в них окурки. Вместо старой дубовой мебели появилась легкая, устремленная ввысь фанерная стенка и отделанная хромом спальня. А ее старенький обшарпанный «Беккер» со словно тающими под пальцами клавишами заменили светло-коричневым (в тон стенке) «Ферстером» с неподатливой клавиатурой. Мать разувает всех гостей в передней, чтобы паласы не испачкали, потом они жуют соленые галеты и маленькие бутерброды, согнувшись над низким стеклянным столиком, а отец смешивает в миксере коктейли по рецептам из «Красивой жизни».
— Вижу, мадам скучает. — К Оле подошел высокий парень в очках с дымчатыми стеклами. — Представляюсь: Аркадий Евсеевич, для вас лично — Аркадий. Председатель местного общества книголюбов, а по-простому — директор книжного магазина. Интересуетесь этим делом?
— Да. Только в последнее время больше приходится читать ведомости и прочую скучную литературу.
— Читать в наш космический век — недоступная простому смертному роскошь. Главное, чтоб книжки у тебя в шкафу стояли, корешок к корешку, серия к серии. Так сказать, весь интеллект в комплекте и на виду. Мадам москвичка?
— Была в недавнем прошлом.
— А теперь угодили в нашу пакостную дыру. Надолго, осмелюсь поинтересоваться? Надеюсь, ненавсегда? Впрочем, можете не отвечать. Давайте лучше глотнем шампанского.
Аркадий подвел Олю к столу а-ля фуршет, возле которого уже расположились парами гости.
«Меня решили пригласить в последнюю минуту, — думала Оля. — С Валеркой выходит четыре пары. Я лишняя. Я кругом лишняя».
— А теперь предлагаю вальс, — услышала она звонкий Валеркин голос. — В честь тех, кто живет всеми помыслами и представлениями в прошлом веке. Маэстро, поехали.
Он схватил Олю за руку и потащил на середину комнаты. Они закружились под звуки вальса из «Метели» Свиридова.
— Если ты будешь такой красивой и… недоступной, брошу к черту всю эту шушеру, и мы с тобой сбежим…
— К бабе Гале на рисовую кашу.
— Талантливая ученица провинциального балаганщика. Поздравляю.
Валерка оттолкнул Олю от себя и выскочил на кухню.
Толстячок Толя, который пригласил ее на танго, втолковывал ей, что, защитив кандидатскую «для души», мечтает устроиться завмагом «для дела».
— Понимаете, когда импортная стенка стоит по госцене три куска, а спекулянты просят двойную, на триста двадцать доцентских минус налоги ноги протянешь.
— А вам непременно нужна эта стенка? — просто так, для поддержания разговора спросила Оля.
— Ну, я вас не понимаю. — Толя даже остановился от удивления. — Мы же с вами современные люди. Вы что, предлагаете назад в пещеру?
В двенадцать елка вспыхнула разноцветной пульсирующей гирляндой, приведя в неописуемый восторг вполне уже веселеньких гостей.
Валерка одним заходом выключил музыку и свет. В мерцающей разноцветными огоньками тишине раздался громкий выстрел шампанского и густой баритон Аркадия:
— Господа, попрошу вас наполнить бокалы искристым вином, ибо наступила самая торжественная минута. Сейчас мы с вами выпьем за наступивший новый год и за тех, кто вместе с ним вступает в новую жизнь.