Все мои мечты, планы в прямом смысле этого слова похоронены.
Откуда я знаю свой жизненный путь и предназначение?
Я всегда жила, как растет в огороде крапива.
Сначала детский сад, потом школа, поступление в престижный вуз, начало взрослой жизни, попытки построения личной жизни, была одна серьезная неудавшаяся любовная история, о которой я даже вспоминать не хочу. И вот теперь в двадцать семь лет мое тело захоронят сегодня-завтра, а я в качестве бесплотного духа болтаюсь в парке подмосковной больницы.
Весело, ничего не скажешь.
Глава 5. О сколько нам открытий чудных…
Мы с Кузьминичной вместе шли по осенней, заваленной разноцветными листьями больничной аллее в сторону главного корпуса. Иногда навстречу нам попадались немногочисленные посетители клиники, медперсонал, да и сами больные, решившие прогуляться погожим осенним деньком.
Никто из них нас не замечал, проходил буквально в нескольких сантиметрах от нашей странной парочки.
Один пожилой господин в длинном однобортном пальто, вертя в руках деревянную трость со стальным набалдашником, так вообще бесцеремонно прошел сквозь меня. Я даже не успела отскочить или отодвинуться. Это весьма неприятно, могу я вам сказать, когда через тебя проходят различные субъекты.
Хотя погода особенно не располагала к длительным прогулкам, мы с моей коллегой по несчастью молча брели по продуваемой ветром дорожке, думая каждая о своем.
Конечно, мы могли мгновенно переместиться в любую точку клиники, да и в любой уголок земного шара. Но к чему это и зачем?
Главный вопрос существования у меня сейчас был не «Кто виноват?», а «Что делать?».
Кузьминична с поистине королевским ледяным спокойствием рядом со мной курила тонкую сигару в изящном перламутровом мундштуке.
— Хотя никотин я не чувствую, мне просто приятно держать сигару в руках, ощущать себя хоть немного живой, — пояснила она мне.
Постояв немного на широких ступенях клиники, задрав голову вверх в осеннее небо, я долго думала и пыталась найти смысл в том, в чем смысла я не видела.
Я не знала свое предназначение и просила небо подарить мне хоть одну-единственную малюсенькую подсказку.
— Так нечестно, так несправедливо, это все не так должно было быть, — вопрошала я небеса.
Но те были глухи к заблудшей душе Алисы Владимировны Вороновой, недавно усопшей.
Наконец-то успокоившись, я взяла себя в руки и взялась за ручку двери, но вспомнила, что теперь мне это действо без надобности — я ведь могу проходить сквозь любые стены и любые препятствия.
Оглянувшись вокруг, я нигде не увидела моей новоприобретенной подружки Кузьминичны. Я даже не заметила, как и в какой момент она телепортировалась.
Даже не попрощалась.
Видимо, загробная этика далека от совершенства.
Сквозь кирпичную стену я просочилась в холл первого этажа и там застыла на месте от увиденного.
За раскидистым фикусом с большими вечнозелеными листьями на диванчике из белой кожи сидела моя подруга Юлька. Точнее, даже не сидела, а полулежала, вплотную прижавшись к моему бывшему парню Олегу, ее плечи вздрагивали, она рыдала во весь голос, даже не скрывая этого. Олег сидел, нахохлившись, идеально прямо, как деревянная кукла. Вся его напряженная поза свидетельствовала о том, насколько сильно он пытается скрыть свои эмоции.
Представившаяся моему взору картина абсолютно выбила меня из колеи — не нужно гадать, почему или все-таки по кому так усиленно рыдает моя Юлька. Значит, ей уже сообщили о моей смерти.
Я подошла поближе к дивану, присела на корточки возле Юлиных ног.
Моя милая дорогая Юленька Зинина, моя самая преданная и любимая подруга, через сколько всего мы с ней прошли, сколько зимних вечеров я отпаивала ее чаем на своей крохотной кухне, размером всего пять квадратных метров, очередной раз выслушивая ее стенания о подлинной сущности нынешних особ мужского пола. Именно такими же слезами, какие она сейчас проливала по мне, Юля каждый раз плакала и проклинала в сердцах симпатичного предателя, разбившего ее девичьи грезы.
Я до сих пор не могу понять, почему на пути красавицы, хрупкой блондинки Юленьки с наивными голубыми детскими глазами все время попадались безжалостные стервецы, которые, покрутив с моей подружкой месяц-другой по одинаковому сценарию, испарялись в дали туманной. Юля страдала после каждого предателя больше трех месяцев, постоянно терзая свой мобильный телефон, ожидая от красавца звонка или эсэмэски. Но ни один из кавалеров ни разу не объяснил девушке причину своего столь постыдного бегства.