Жанин Бенедикт
Полуночные поцелуи
Информация
Перевод выполнен для группы Wombooks (t.me/wombooks)
Редактура: @monanasyaa
Оформление: @aennaea
Обложка: КРИСКЕЙ
Для всех, кто хочет быть лучше. Дайте себе время вырасти и преуспеть, и никогда не позволяйте ошибкам повлиять на ваше видение будущего.
Или, как выразился 21 Savage[1]:
i am > i was (я есть > я был)
Это сварливый, солнечный, студенческий, спортивный роман, в центре которого отношения «друзья с привилегиями». В этом романе много подробных сексуальных сцен (эротика), и это эмоциональный, медленно разгорающийся роман.
Эта книга также была написана до того, как NCAA[2] пересмотрели законы о нулевой компенсации в отношении спортсменов колледжей, именно поэтому спортсмены колледжей не получают финансовой компенсации в этой вселенной.
Глава 1. Оральная фиксация
Грета
Я никогда не была из тех, кто говорит «нет» вечеринке, особенно если там подают бесплатную выпивку без всякого дерьмового правила «со своим алкоголем». Но сегодня я жалею, что не сделала этого.
— Ты не сказал мне, что эту вечеринку устраивает футбольная команда, — жалуюсь я своему близкому другу Джеймсу. Он покачивается в такт музыке, бесцельно оглядывая комнату и потягивая пиво.
— Я этого не говорил? — Джеймс притворно ахает от удивления и пожимает плечами. — Вупси-дейзи[4].
Мой правый глаз дергается, и я сжимаю кулак.
— Я тебе сейчас такую вупси-дейзи устрою.
— Извращенка, — он шевелит бровями и подмигивает. — Мне нравится.
Появись у меня склонность к насилию, Джеймс был бы трупом. Выгравируйте это — он бы уже находился на глубине шести футов. Когда я впервые встретила его, остро нуждалась в дозе кофеина, но также боялась опоздать на занятия, и этот страх оказался вполне обоснованным, когда тот украл мой заказ в любимом кафе кампуса, «195 экстракций». Запоздало заняв место в заднем ряду класса, я заметила маленький латте с именем ГРЕТА и, таким образом, вновь пробудила некогда дремлющий инстинкт убивать.
Я была в ярости, особенно когда профессор публично пристыдил меня за безответственное отношение к своему времени.
Но, как бы то ни было, я пацифистка. Это означает, что, пусть и хотела бы собраться с силами, но вместо этого воплощаю спокойствие, а не насилие, чтобы направлять свою жизнь.
— Не расстраивайся, — убеждает Джеймс, когда я стойко реагирую на колкость. Он морщится, когда мой уничтожающий взгляд не исчезает. — Не похоже, что тебя кто-нибудь узнает.
Узнавание — это наименьшая из моих забот. Я не хожу на футбольные матчи и публично не сопровождаю отца, главного футбольного тренера «Риверсайда».
Но давайте поиграем в игру «Вещи, которые никогда не произойдут», и скажем, что меня узнали. Не похоже, чтобы кто-то из игроков подошел бы ко мне. Le désir de l’interdit[5], но не тогда, когда это может привести к тому, что те останутся на скамейке запасных на весь сезон.
Нет. Что меня чертовски бесит, так это то, что в каждой облегающей джерси, которую я вижу, все, о чем могу думать — это о нем, и от этого сводит живот. Внутренности болят до такой степени, что стоять в этом доме, окруженном мужчинами, от которых пахнет потом и дешевым мылом Dollar Tree, невыносимо.
Хотя это менее чем правдоподобно, я убеждена, что задохнусь, если останусь здесь. Если не от гротескного запаха, наполняющего комнату, то от мрачных воспоминаний, выползающих из запертого ящика, зарытого глубоко в сердце и поднимающегося к горлу, от подавленных эмоций, угрожающих задушить меня.
Толкая Джеймса локтем, я мотаю головой в направлении двери на задний двор.
— Я собираюсь ненадолго выйти на улицу. Нужна передышка.
— Хочешь, я пойду с тобой? — всегда самоотверженный, он отводит глаза от человека, на которого пялился через всю комнату. Я качаю головой и натягиваю улыбку. Когда начинаю отступать, он быстро кричит:
— Тебе лучше, блять, не курить, Тата! Я донесу, если ты это сделаешь.
Я отмахиваюсь от его угрозы, но ностальгия покалывает губы. Несмотря на то, как я горжусь тем, что бросила пагубную привычку, вызывающую рак, прямо сейчас мне больше всего на свете хочется сигареты. Единственное, что останавливает — это отсутствие запасов.
По воле судьбы, в ту секунду, когда открываю дверь, скрипят ржавые петли, и я ступаю на улицу, сладкое искушение бьет прямо в лицо.