АЛЁНА КРУЧКО.
ПОЛУНОЧНЫЕ ТЕНИ.часть 2
1. ПЕС, БЕГУЩИЙ ПО СЛЕДУ
– «Три дочки у трактирщика, девицы хоть куда, гостей встречают ласково, да вот одна беда: три дочки у трактирщика да девять сыновей…»
Игмарт напевал развязную песенку, нарочито не замечая брезгливого недовольства спутников. За три ночи и четыре дня пути молодой барон Лотар сказал ему едва ли пару слов, а его стражники вовсе не замечали навязанного королем сопровождающего. Мальчишка же – слуга, а гонору на десяток оруженосцев хватит, отодрать бы за рыжие лохмы, чтоб знал свое место! – и вовсе зыркал волком. Марти отвечал показным пренебрежением. Не то чтобы он хоть на миг принял всерьез предполагаемую виновность Анегарда – Лотар-заговорщик, да, конечно, а сухой воды не хотите ли? – но и доказывать свое доброе расположение королевский пес не привык. А король, то ли впрямь поверив навету, то ли желая поучить молодого барона смирению, не только не стал слушать оправданий, но и открыто поручил Игмарту докладывать о каждом шаге отряда и о каждом чихе его командира. Конечно, Лотар оскорбился! А кто бы не оскорбился на его месте? И кому какое дело, что думает о поручении сам Игмарт? Он – королевский пес, на кого натравят, тому и должен глотку рвать.
Гнедой меринок трусил бок о бок с Анегардовой кобылой, и, будь всадники в большей дружбе, вполне бы можно было скрасить дорогу разговором. Ну что ж, нет так нет.
– «А младшая дочурка была сестер хитрей…»
– Игмарт, заткнись.
Гляди-ка, нас соизволили заметить.
– Высокородному господину не нравится пение скромного менестреля? Или его милость предпочитает другие песни? Героические баллады? Или, быть может, любовные?
Королевского пса отчетливо тянуло кусаться. Затеять ссору, отвести душу в доброй драке. Не получится, конечно, но держать раздражение в себе он не нанимался.
– А в лоб? – мрачно предложил Анегард. – И вообще, что ты за менестрель, без лютни.
– Непорядок, – согласился Марти. – Лютню надо купить, и хорошо бы не в Азельдоре, а раньше. И не новую.
– Дело твое, хочешь – покупай. Хоть лютню, хоть арфу, хоть губную гармошку. Но пока не купил, забудь свои менестрельские закидоны и умолкни, или я тебя сам заткну!
– Ай как грубо, – ухмыльнулся Марти. – Благородные господа обычно куда снисходительнее к…
Железная рука сгребла за ворот, едва не сдернув с седла.
– Слушай, ты, пес его величества, – Анегард шипел, словно рассерженная змея, – тебе велено следить или мешать?
– Чему я мешаю?
– Лес слушать, придурок!
А вот это уже серьезно. Марти опасности не чуял, но у Лотаров свои секреты, а времена нынче тревожные.
– Понял, извини.
– Еще один звук до стоянки…
Игмарт молча кивнул – насколько позволяла чужая рука на горле. Анегард отпустил ворот, обтер ладонь о штаны. Позер! Ладно, твоя милость, не буду я тебя дразнить. В конце концов, нам еще вместе дело делать, и опасное дело, что б ты там себе ни думал. Не говоря уж о…
Игмарт тряхнул головой, отгоняя слишком далекие планы. Сначала Азельдор и Герейн, остальное – после. Если всё сложится, как нужно.
Анегард не знает, насколько важно для Марти порученное им дело. Никто не знает, кроме его величества и Аскола, капитана королевских псов. Остальные, верно, решили, что Игмарта, как и Анегарда, отправили прощение выслуживать – как ни крути, пусть не своей волей, но в покушении-то замешан! Или вовсе отослали от государя подальше, от греха. Кого однажды околдовали, могут и еще попытаться; а ну как на второй раз опутанный чарами стражник не сможет воспротивиться приказу и все-таки нанесет предательский удар? По чести говоря, с последним резоном, хоть и был он обидным донельзя, Марти в глубине души соглашался. Ему и самому спокойней дышалось вдали от его величества. Береженого и боги берегут. Поработивший Игмарта маг, спасибо преогромное Зигмонду, мертв, но… Как там он говорил, заклиная пойманного королевского пса кровью и силой богини? «Ты станешь выполнять все, что прикажу тебе я или барон Ренхавенский». А барон – жив. В бегах, но жив – и кто знает, где объявится?
Нет, хвала богам, что выдался случай провести зиму от столицы вдалеке!
Холодок тревоги пробежал по хребту. Марти покосился на Лотара – вроде спокоен. Королевский пес передвинул поудобней самострел, коснулся рукояти длинного кинжала, привычно потянулся к охранительному амулету на груди…
Пальцы встретили пустоту, а в мыслях возникла Сьюз.
Почему он отдал тогда амулет? Дар богини – незнакомой деревенской девке, сущее безумие! Да, она не похожа была на других, и она шла туда, где легко могла погибнуть, если не хуже. Ну и что? Ему-то какое дело? Он вовсе не рассчитывал встретиться с нею еще. Он не знал, что стоявшая перед ним девушка с растрепавшейся каштановой косой – пропавшая семнадцать лет назад старшая дочка Лотара. Никто еще не знал. Но – словно под руку толкнули.
Чего уж перед самим собой темнить, жалел потом. Ну так кто б не пожалел о потерянной защите, стоя на коленях перед врагом или корчась на полу у его ног? Да и после… Дни – или все-таки месяцы? – от встречи с Ренхавеном и его магом и до неудавшегося покушения напоминали затянутое туманом болото. Один неверный шаг, и… Боги тебя любят, Марти, ухмыльнулся королевский пес. Сколько раз уберегли?
Боги – или богиня? Нет, не темная, чьей силой заклинал Гиннар. Другая. Звездная дева, несостоявшаяся покровительница твоей неродившейся сестры. Помнишь, Игмарт?
Помню.
Мысли текли неровно, словно в противовес убаюкивающей дорожной скуке. Сьюз… К досаде Марти, рядом с нею все время вспоминался Зигмонд. Два его спасителя – странный опасный тип, перенаправивший чары Гиннара с жертвы на самого мага, и юная лекарка, поднявшая Игмарта на ноги так быстро, что и Аскол, и он сам только диву давались. Король объявил Зигмонда благородным – что ж, ему ли не знать, – и отдал за него дочку удравшего Ренхавена. Бедная девчонка… Эй, Игмарт, не ври, не жаль тебе ее, ни на ломаный медяк не жаль! Ты ведь рад без памяти, что Зигмонд теперь при жене. Иначе, пожалуй…
И все равно ты не можешь забыть, как встретил их тогда вечером, и рука Зигмонда по-хозяйски лежала на плече Сьюз.
По замку Лотаров ходили слухи о нелюди. Как положено слухам, звучали они один другого ужасней, но, странное дело, им верили. Даже тертые, битые, много повидавшие наемники, костяк баронских отрядов – верили. Аскол попытался докопаться до правды, но вскоре махнул рукой: правда никак не вырисовывалась, не совпадали страшные байки со спокойной жизнью вокруг. А значит, пусть себе треплют, языки без костей. Зигмонд, главный герой оных сплетен, верность королю доказал делом, а остальное неважно.
Но Игмарт, прекрасно помнивший, куда и зачем вела Сьюз тогда, летом, отряд лотаровых стражников – усиленный, между прочим, городским магом; королевский пес Игмарт, ищейка, разведчик, в сознании которого все, касающееся гарнизонов, откладывалось помимо воли; Игмарт не просто верил, он – знал. И к бесам доказательства. Ни Зигмонда, ни его людей не было летом в лотаровом замке, зато в окрестностях пропадали дети, и от Орехового ручья волнами расходился ужас. Теперь же на Ореховом спокойно, а молодой Лотар удержал осажденный Ренхавеном замок. Притом что старый пень Эстегард, получив известия о мятеже, увел в столицу почти весь гарнизон, оставив сыну жалкий десяток потрепанных ветеранов.
И – людей Зигмонда. Людей, ха! Рассказывайте!
Как он смел обнимать Сьюз?!
Почему она позволяла ему обнимать себя? Между ними не было ничего – о любовных интрижках обычно болтают охотно, в любом замке бесова уйма сплетниц, и Марти без особого труда нашел желающих перемыть косточки деревенской лекарке. Да и Зигмонд – какой дурак, человек или нелюдь, без разницы, станет помогать тому, кто положил глаз на его девушку? Нет, Сьюз ему… не «никто», поправил сам себя Игмарт. Скорее похоже, что попавший в милость королю нелюдь относится к девчонке как к дочери или сестре. Оберегает, защищает, любит, но не как женщину. Что ж, тем лучше, однако с чего бы такая братская любовь? Что все-таки произошло тогда, летом, на Ореховом? Спросить бы Анегарда, так ведь не ответит.