– Вот именно, – Мано с явственным сожалением отставил пустой кувшин, вздохнул. – И ты уж молчи, Аннета. Не для того небось парня спасала, чтоб неосторожным словом загубить.
Девушка торопливо закивала. Наградить бы ее, растерянно подумал Анегард, только с азельдорскими нравами и не сообразишь, как. Будь дело на его земле или хоть в Оверте, не растерялся бы. А тут… Обидишь еще ненароком. Но и молча отпускать нехорошо.
– Спасибо, Анни. Скажи, могу я тебя отблагодарить?
Девушка вспыхнула, замотала головой:
– Ничего не нужно, господин.
– Пойдем, – Мано накинул на плечи Анни теплый плащ, – провожу.
– Дурень ты, господин, – фыркнул Рихар, когда за ними закрылась дверь и шаги стихли в конце коридора. – Девица в Игмарта втрескалась без памяти, а ты – «отблагодарить». Спасибо хоть, деньги совать не стал.
Анегард подавил зевок, плеснул в лицо холодной водой. И правда ведь, слепой увидит, что влюблена девчонка. С перепугу, что ли, не заметил? Ночь все еще плыла темной мутью в голове, путала мысли.
– Слышал ты про такое? – Анегард кивнул на Марти. – Чего ждать теперь?
– Слыхал, как же, – ответил Рихар. – Раз отогреваться начал, помереть теперь не помрет. А проваляться долго может. Самое малое – дня три-четыре, а то и с боговорот. Маг бы, конечно, быстрей поднял.
– Мага рискованно, ты верно сказал. Знать бы еще, чего он с тем магом не поделил…
Рыжий потянулся, тряхнул головой:
– А чего ж. Пойду по городу пошатаюсь, послушаю.
– Давай.
Рихар ушел, а день потек своим чередом. Мелькнула было мысль заказать завтрак в номер, но Анегард решил не привлекать лишнего внимания. Пока неизвестно, что именно наворотил Игмарт и с кем схлестнулся – вот уж горазд парень в переделки влипать! – лучше вести себя как обычно. Спуститься вниз, как ни в чем не бывало. И, кстати, сказать Мано, чтобы сегодня своих парней никуда не отпускал. Хотя об этом десятник наверняка и сам догадается.
Игмарт то ли заснул, то ли просто лежал тихо. В любом случае, ему явно лучше, можно ненадолго одного оставить.
– Не шуми тут, – неловко сказал Анегард. – Я вниз пойду, запру тебя пока.
Не ответил. Спит, наверное. Ну и слава богам.
В трапезной Анегард первым делом подошел к хозяину. Трактирщик ни словом не обмолвился о ночном переполохе, только едва заметно ухмыльнулся, принимая плату за завтрак – щедрую с избытком, полновесным серебром.
– Спасибо, – сказал Анегард.
Глаза трактирщика потеплели, усмешка стала шире и при этом куда более приязненной. Как будто простая человеческая благодарность перевесила серебро.
– Доброго вам здоровьичка, – неторопливо ответил трактирщик. Развернулся к двери в кухню, рявкнул: – Эй, Ринка! Поторапливайся, растяпа сонная, господа завтрак ждут!
– Уже-е! – протяжно отозвался девичий голос.
Анегард благодарно кивнул и пошел за стол. Следом за ним торопились две подавальщицы с полными подносами.
Как он и ожидал, Мано успел довести до своего десятка сегодняшний распорядок: сидеть на месте, трезвыми и в полной готовности к бою. Анегарда встретили вопросительными взглядами. Но он сказал только:
– Мано, половину – в комнату Игмарта.
– Понял, – кивнул десятник. Зыркнул на открывшего было рот Шонни так свирепо, что у бедолаги не заданный вопрос кашлем застрял в горле. Правильно. Пусть в трапезной пока что пусто, от лишней болтовни все равно лучше остеречься. Дурень все-таки Шонни, дурень и растяпа, не надо было его брать.
Остальные наворачивали завтрак молча, хмуро и деловито. Хоть и не знают ничего – а зачем бойцам знать? С них довольно, что командир ждет боя. Это у командира голова пухнет от вопросов, на которые ответов нет.
Засиживаться за столом Анегард не привык. Встал первым, сказал Мано:
– Я наверх пока. Подойдешь.
Игмарт спал. Теперь, при свете дня, его синюшная бледность бросалась в глаза. Если бы Анегард не доверял полностью знаниям Рихара и Мано, засомневался бы, выживет ли королевский пес. Запавшие глаза, искусанные, потрескавшиеся губы, не лицо – маска. Такой вид бывает у людей, одной ногой уже шагнувших под мрачные своды дворца Хозяйки тьмы. С полдороги в нижний мир редко кто возвращается, не любит Старуха отпускать свою добычу. Хотя вытянули ведь Зигмонд и Сьюз его самого, а он уж, пожалуй, не одной, обеими ногами за край шагнул.
Да, вытянули – запретными чарами! Ради королевского соглядатая никто ворожить не станет, даже если б и знали, как. И нет здесь ни Сьюз, ни Зигмонда, не у кого спросить, чем еще этому полутрупу помочь можно. Придется самим справляться. Слышишь, королевский пес? Тебе упрямства не занимать, раз уж ночь пережил, давай, вытягивай себя и дальше, кто здесь сделает это лучше тебя самого.
Анегард зевнул, тряхнул головой, отгоняя сонный туман. Подошел к окну. Во дворе крутилась своим чередом обычная утренняя суматоха: парнишка-поваренок бежал с ведрами к колодцу, тощая девчонка – кажется, та самая, что ночью перепугалась, – кормила кур, купеческие конюхи выводили коней: караван собирался в дорогу. Остановился перед воротами отряд городской стражи, старший зашел во двор, спросил что-то у поваренка, тот покачал головой. А ведь ни вчера, ни позавчера, ни третьего дня стража с утра по улицам не ходила!
Во двор вышел Мано, потянулся, побрел к колодцу – медленно, будто до конца еще не проснулся. Анегард смотрел, как стражник останавливает его, как Мано качает головой, растерянно чешет в затылке, сам что-то спрашивает. Смотрел и думал: не зашли бы стражнички глотки промочить и трактирщика порасспросить! Хотя тот вроде и дал понять, что болтать не станет, но одно дело просто так язык чесать, и совсем другое – городской страже помочь.
Боги миловали: поговорив с Мано, стражник вышел за ворота, махнул рукой, и отряд двинулся дальше. Десятник постоял еще, все так же неторопливо подошел к колодцу, достал ведро воды, поплескал в лицо, окунул голову… Сразу видно обстоятельного вояку, привыкшего поутру себя в божеский вид приводить. Сразу ясно и то, что ночь провел, как воякам в спокойное время привычно – не считая ни денег, ни выпитого. Для Азельдора вполне себе понятное дело: пока приезжие купцы расторговываются, их охране делать особо нечего, только от дороги отдыхать.
Ладно, встряхнулся Анегард, хватит в окно пялиться, не кумушка любопытная. Отошел, остановился рядом с кроватью. Марти свернулся под одеялом в комок, совсем как вчера, одна разница, что не окоченевший и дышит ровно. Кого ж ты задел, королевский пес? Правильно, что ни мага, ни лекаря звать не стали, а то б стража сейчас прямиком сюда и пришла. Догадается Мано кого поумнее во двор выставить, чтоб предупредить успел, если вдруг что? Должен догадаться.
Пожалуй, никогда Анегард не был настолько растерян. Город, в котором не от кого ждать помощи, где никому нельзя доверять, задание, за которое не поймешь с какого боку браться, а теперь еще и королевский пес в историю вляпался. Да знать бы еще точно, в какую.
Мано принес огромную кружку горячего бульона. Тряхнул Марти за плечо:
– Просыпайся.
Тот застонал: хрипло, едва слышно. Попытался сесть, Анегард поддержал. Кружку Марти взять не смог: руки распухли, пальцы не слушались.
– Не суетись, – буркнул Мано, – я подержу, пей.
Десятник глядел хмуро и явно не торопился пересказывать свой разговор с городской стражей. Видать, ничего хорошего в том разговоре не было. Наконец кружка опустела, Марти рухнул на подушку, неловко завозился, Мано помог ему укрыться.
– Что стража сказала? – спросил Анегард.
– Убийство, – ответил Мано. – Кого, как и где грохнули, не говорят, но ясно, что землю рыть будут, пока не найдут. Кого пришил-то, парень?