– Вижу, что полнолуние, – вскипел Анегард. Он сам не знал, на кого больше злится сейчас: на Герейна, Игмарта, короля, себя? Просто злился. Злость – отличное средство от глупых страхов. – О том, что полная луна в ночь Старухи зло будит, можешь не рассказывать, помню. И что? Каким боком это нас касается? Ты нелюдь в гости ждешь или саму Хозяйку тьмы? Я думаю, с нас и азельдорской стражи довольно будет. Или Герейна с отрядом.
– Герейна… – Игмарт оторвал наконец взгляд от луны, повернулся к Анегарду. – Я ухожу.
– Куда?
– В храм. Завтра днем вернусь.
– Зачем?
Ночь Старухи… Анегард невольно поежился: в животе словно ледяные пальцы заворочались, завязывая в узел кишки. Что делать в храме в ночь Старухи в полнолуние?!
– Хочу взглянуть на Герейна. Если ты прав насчет нелюди, он там будет.
– С чего бы ему?..
– Не знаю. Не знаю, но уверен, понимаешь? Тянет меня. Чутье. Что-то там этой ночью случится! Он без мага теперь…
Что ж, может, и прав королевский пес, снова прав. Если нелюдь «держал» маг, если Герейн знает, как перехватить власть над стаей, если нужна для этого помощь Темной – лучше этой ночи времени не найти.
– Ты понимаешь, на какой риск идешь?
Глупый вопрос. Королевский пес не может этого не понимать.
– Не чутье тебя тянет, а ненависть твоя. Или его.
– Может быть.
Анегард беспомощно пожал плечами. Ясно же, что отговаривать бесполезно. Игмарт не совета спрашивал, он просто поставил в известность. Оказал, бесы его дери, любезность.
– Я с тобой.
Сейчас скажет: нужен больно, щенок неопытный, только мешать станешь. У Лотаров нет чутья, но что-то несомненное, явственное, такое же настоящее и необоримое, как полная луна над головой, подсказывает: «буду нужен». Может, спину прикрыть, может, подставить плечо. Или просто оказаться рядом, когда понадобятся лишние глаза, руки и клинок.
– Ладно, – Марти едва заметно усмехнулся, и Анегард подумал: а может, он того и хотел? Просто сам просить не стал? – Только вперед не лезь. – Еще один взгляд на луну, еще одна усмешка, невесть кому адресованная: так и кажется, что прямиком Хозяйке тьмы. – Предупреждай Мано, бери оружие и вперед. Жду тебя в конюшне.
Десятнику Анегард всего не рассказал – незачем пока. Сообщил, что едут с королевским псом разведать подходы к Герейну, а не вернутся – значит, Герейн оказался опасней, чем ждали, тогда пусть Зигмонд командует, когда прилетит. Взял меч, самострел; помедлив несколько мгновений, послушался неясного предчувствия и сунул в сумку фляжку с боевой настойкой.
Игмарт уже заседлал своего гнедого и смотрел на Лотара со злым нетерпением.
– Сейчас, – нетерпение заразно, подумал Анегард, вот только тревога почему-то гложет все сильней. У Лотаров нет чутья, не стоит брать в голову глупые страхи. Это все безделье виновато, безделье и ожидание. – Готов.
– Едем.
Чей-то внимательный взгляд защекотал спину.
– Игмарт?
– Чего тебе?
– Не боишься, что за нами проследят?
– Отстанут.
И откуда бы такая уверенность.
Лес надвинулся, обнял, сомкнулся за спинами. Ранние сумерки, едва заметные в деревне и на опушке, сгустились, как будто ночь надвинулась одним рывком. Марти обернулся, объяснил вполголоса:
– В такую ночь здешний народ по домам сидит и молится. Даже самые отъявленные душегубцы. Никто за нами не пойдет. Разве что поглядят, в какую сторону двинулись. Держись за мной, Лотар. И вот что, можешь проследить, чтобы кони не заржали?
– Хорошо, – ответил Анегард сразу на все. Сейчас он рад был отдать командование более опытному, да что там – просто старшему. Собственный гонор, с которым отстаивал главенство, показался глупым и смешным. Когда-нибудь он станет командовать по праву, но сейчас – рано. Не заслужил.
Тропа казалась наезженной, хотя кому бы здесь, спрашивается, ездить. Разве что контрабандисты – намного более распространенное ремесло, чем до сих пор думал молодой Лотар? Гнедой Игмарта шел резвым кентером, Анегард держался на два корпуса позади. Ветер стих. Луна плыла впереди, и чудилось, что корявые жадные пальцы все-таки схватили ее и теперь тянут в разные стороны, пытаясь разорвать, разделить… Анегард тряхнул головой. Защити, Звериная матерь! Полнолуние – плохое время для людей, трижды правы те, кто сидит сейчас дома, за крепкими засовами, с молитвами в мыслях и на устах. Каких только страхов не причудится под неверным светом «волколачьего солнышка», не зря же оно светит мертвым в нижнем мире, там, где хозяйничает Старуха.
Вскоре Игмарт свернул с тропы. Дальше кони шли шагом: редкий перелесок, длинная луговина между холмами, русло ручья… Текучая вода успокоила тревогу; Анегард смотрел, как разбивается под копытами отражение налившейся светом, уже не вечерней, а ночной луны, и слушал тишину. В лесу тишина была тревожной, здесь же – сонной, спокойной, почти зимней.
Игмарт придержал гнедого, дождался, пока Анегард подъедет вплотную. Спросил:
–Сможешь коней удержать, если Герейн в храме чары станет плести? Я слышал, кони темной ворожбы не любят. Удержишь? Может, лучше оставить? Тут недалеко деревня есть.
– Сам же говорил, нельзя по деревням.
– Коней на одну ночь – можно. Там верный человек живет.
Анегард думал недолго.
– Оставим тогда. Удержать я удержу, но драться не смогу. И ты прав, темные чары коням не на пользу.
Марти кивнул:
– Тогда сейчас сворачиваем к деревне. Ты меня ждешь на краю леса, я отвожу коней, дальше на своих двоих. Оттуда уже недалеко. И, Лотар. Знаешь первое правило ночной разведки?
Анегард усмехнулся: так ясно вспомнились отцовские наставления. Барон Эстегард Лотарский провоевал почти всю жизнь: то с врагами, то с мятежниками, то, бесы б его драли, с Ульфаром…
– Тишина.
– Верно. Тишина, что бы ни происходило. Едем.
Тишина, плеск воды под копытами, хруст гальки, позже – хруст сухой, насквозь промерзшей травы. Предзимье все быстрей перетекает в зиму; если возвращаться будут рано утром, ручей наверняка окажется прихвачен ледяной корочкой. Тишина, слабый запах печного дыма: деревня недалеко. Там уже спят: честные селяне и встают, и ложатся с солнцем.
Но вместе с печным дымом от деревни долетал явственный отзвук тревоги и страха. Жуткие сны, мысли о крови и смерти. Ненадолго же помогла текучая вода.
Королевский пес остановил гнедого, как и говорил, на краю леса. Полная луна заливала серебром перепаханное в зиму поле, серые камышовые крыши приземистых селянских домишек, темную полосу раскисшей дороги. Анегард спешился. Сказал тихо, передавая повод:
– В деревне нехорошо. Тревожно.
– Понял, – кивнул Игмарт. – Уйди с открытого места и жди.
Ждать пришлось долго – или это ночь и тревожная, неспокойная тишина заставляли время нестись вскачь? Анегард десять раз успел пожалеть, что отпустил королевского пса одного, не расспросил, к кому тот идет, что делать, если не вернется. Тишина уже не казалась ни мирной, ни тревожной, а была откровенно зловещей. Даже ни одна собака не взбрехнула, а уж селянские пустобрешки чужих не пропустят! Сгинул там Игмарт, что ли, сквозь землю провалился прямиком в нижний мир? Сколько нужно времени, чтобы дойти до деревни, найти нужного человека, незаметно с ним переговорить, оставить коней, вернуться? Не так уж мало, наверное. Рано паниковать.
Паниковать вообще нельзя.
Марти вернулся, когда Анегард готов был идти в деревню на поиски. Разумеется, молодой барон не стал признаваться в собственном глупом паникерстве и даже удержал рвущееся на язык «почему так долго?». Только отметил про себя – нужно учиться ждать, чувствовать время, учиться хладнокровию, бесы бы драли хладнокровие это. Для владетельного барона не очень-то нужно, в своих землях он и так управится. А вот на войне… Одни боги знают, сколько войн предстоит, да и не только на войне, на самом деле. Как Зигмонд ругал его за горячность после королевского суда! А у матушки хладнокровия хватило – неудивительно для змеи! – вот и вышла победительницей.