— Вчера допоздна лучину колол, позабыл, видать, — растерянная Гвенда мяла в руках край полосатого фартука. — Да не убежал бы он так. Он нам помощник, ему это нравится.
Заплакал Кевин, Гвенда, всхлипнув, пробормотала:
— Кормить пора…
Я перебирала в памяти укромные места на речке, куда мальчишка из деревни может сбегать «быстро». Плавает Рон хорошо, лучше многих. Но — вода есть вода…
Колин, видно, думал о том же. Сказал, вздохнув:
— Рольфа, что ли, позову. Надо на реку идти, искать.
На реку пошли вчетвером: Колин, Рольф, я и Ронов закадычный дружок Бени. Прочих мелких трактирщик шуганул: нечего галдеть почем зря. Я, не колеблясь, свистнула с собой Рэнси: Серый всего лишь охранник, а баронский пес умеет и по следу идти, и дичь за глотку брать. Да и по сердцу мне пришелся подарок Анегарда — уж от себя стоит ли таить? Хороший псень.
Бени места знал, вел напрямик, а на вопрос Рольфа, почему утром Рон ушел один, ответил хмуро:
— Подрались мы вчера.
— Ну так и что? Как подрались, так бы и помирились.
— Да хотел я, — Бени вдруг всхлипнул, поспешно вытер нос. — Так и думал — пойдем в поле, не туда так обратно вместе подгадаю, повинюсь. Я ж его обидел-то… А тут вона как…
— Помиритесь еще, — неловко ободрил мальчишку Колин.
Тропинка нырнула в заросли ивняка, побежала вниз; мы съехали с крутого обрыва на глинистый пляжик. Чуть слышно плескалась вода, набивая к берегу пену бурой ряски, лаская ветви низко склоненной, почти уже упавшей старой ивы; ходила под ивовыми ветвями крупная рыба — у Бени аж глаза загорелись, да и Рольф, кажется, равнодушным не остался. Вздохнул, с явным трудом отведя взгляд от расходящихся по темной воде кругов:
— Пошли дальше, что ль?
Тропинка здесь разделялась: шла вдоль берега и поверху. Бени почесал в затылке и пошел низом. Скоро мы вышли еще в одну бухточку, не хуже первой. Даже Колин восхитился:
— Эк рыба-то играет!
Рэнси повертелся по берегу и дружелюбно тявкнул.
— Он был здесь, — хором сказали мы с Бени. Я — вспомнив, как Гвендин старший играл с моим псом, а Бени… Бени держал в руке сломанный, как видно, для кукана ивовый прут.
Я присела на корточки рядом с Рэнси. Потрепала между ушей, спросила:
— Найдешь, псень? Найдешь нам Ронни?
И добавила без слов, посылая псу, как смогла, образ мальчишки: ищи!
Рэнси взвизгнул, завертелся, — и побежал по чуть заметной в густом ивняке тропке вверх.
Скоро мы выбрались на тропу, идущую над рекой поверху; и почти тут же Рэнси, гавкнув, ткнулся в кусты.
Рольф, раздвинув ветки, полез следом.
Бени схватился за мою руку, и я поняла, что боюсь. Боюсь, что Рольф, появившись снова рядом, скажет мрачно: все, нашли…
Рольф ничего не сказал. Вылез обратно на тропу озадаченный, держа в руках подранную вершу, измазанную глиной и чешуей.
— Это его! — воскликнул Бени. — Ронни! Эй, Ро-он!
— Не ори, — буркнул Рольф. — Нет его здесь. Это просто кто-то с тропы откинул.
Ищи, послала я Рэнси, ну же!
Псень сосредоточенно нюхал ронову снасть, и похоже было, что он в недоумении. Ну же, беззвучно шептала я, пожалуйста, Рэнси, найди его…
Пес поднял голову, сделал круг. Вернулся. Снова долго нюхал. И, коротко взлаяв, потрусил по тропе — прочь от деревни.
Мы побежали следом.
Первым держался Рольф; когда вперед попытался вырваться Бени, он молча отодвинул пацана назад.
— Не лезь, — объяснила я, — мало ли…
Колин пыхтел сзади, все больше отставая. Наш трактирщик не был предназначен для бега.
Если Рон и правда отправился на поиски приключений, думала я, мы его не догоним. Полдня форы! Но Гвенда права, не мог он уйти вот так — не попрощавшись, не взяв ничего. Что же случилось? Почему след уводит от деревни прочь? И Рэнси… давешняя неуверенность пса значила больше, чем простое неумение взять остывший след. Я чувствовала это. Чуяла отголоском песьего чутья, но понять, перевести на человеческий язык — не могла. И оттого мне все больше казалось, что мы ошиблись.
Но что еще могли бы мы сделать?
Тропа свернула от реки к лесу.
— На Оверте, — бросил Рольф.
Я поняла, что он хотел сказать. Если бы след вел к замку его милости — свернул бы в лес сразу. А так — мы пройдем лес и выйдем на дорогу, ведущую от замка в город. Тропа для тех, кто не хочет показывать свой товар господам здешних земель.
Холодок страха пробежал по спине. Эта часть леса считалась неспокойной. Здесь пошаливали волки; здесь же прошлой осенью его милость расправился с разбойной шайкой, без особых затей развесив грабителей по деревьям, и с тех пор, как говорили, долгими зимними ночами к волчьему вою примешивались замогильные стоны. Но сейчас летнее солнце щедро заливало лес, и Рэнси уверенно бежал вперед, и никакого беспокойства не ощущалось далеко вокруг. Я обругала себя трусихой. Помогло слабо.
Когда внезапный порыв ветра принес вкусный запах запеченной в углях рыбы, я чуть не расплакалась от радости.
Но радоваться оказалось рано.
Рэнси свернул с тропы в густой орешник; впервые я услышала от своего умильного щеня настоящее злобное рычание. Рольф, коротко ругнувшись, ломанулся следом. Крик, полный ужаса, подстегнул меня, и я сама не заметила, как оказалась на скрытой в зарослях орешника крохотной полянке.
Ронни здесь не было.
У прогоревшего костра, разложив обед на листьях лопуха, сидел какой-то бродяга. То есть сидел он, очевидно, до нашего появления. Пес опрокинул его на землю; уж не знаю, о чем думал любитель печеной рыбки, разглядывая нависшие над своим лицом огромные клыки, но вряд ли что хорошее. Он замер, прикрывая ладонями горло, и Рольф, подойдя, буркнул:
— Обделаешься — стираться не отпустим.
— За что, добрые господа? — проныл бродяга.
А ведь он не прост, подумала я. Рубаха — рвань замызганная, зато штаны почти новые, на ногах добротные сапоги, а рядом с рыбой торчит из краюхи хлеба очень даже серьезного вида нож, и хорошо, пожалуй, что до этого ножа ему никак не дотянуться. А то, небось, не ныл бы. Вон глаза какие цепкие…
— Мальчишка где? — спросил Рольф.
— Какой мальчишка?
— Который ту рыбку наловил, что ты тут жрать собрался, — зло пояснил Рольф.
— Да не знаю я никакого мальчишки! — бродяга попытался подняться; Рэнси зарычал громче. — Всеми богами клянусь, не знаю!
— Брешет, — выдал Бени.
— Брешет, — согласился Рольф. — Слышь, ты, мы ж не просто так до тебя прицепились. Пес по следу шел, так что признайся лучше добром.
Я бы на его месте призналась, подумала я. Рольф и Рэнси и поодиночке выглядят убедительно, а уж на пару…
— Да нашел я эту рыбу проклятую, — простонал бродяга, — нашел! Валялась она посреди дороги, и не было там никаких мальчишек и вообще никого! А я с голодухи помирал! Я ж снасть брать не стал, а рыба — обеднели вы с нее, что ли? Все равно протухла бы!
Проломился сквозь орешник вконец упыхавшийся Колин, спросил:
— Ну что?
— Да вот, — мрачно ответил Рольф, — брехло какое-то побродяжное. Никого не видел, ничего не знает, а рыбу на дороге подобрал.
— Так и было, всеми богами клянусь, — снова заскулил бродяга. — Я здешних мест не знаю, наугад шел… думал к жилью выйти…
Колин обвел полянку внимательным взглядом. Подошел к разложенной на лопухах рыбе, поднял ближнюю за хвост, понюхал, отщипнул кусочек. Сказал одобрительно:
— Умеет. Вот что, Рольф, я думаю, — трактирщик опустил рыбу и подобрал нож. — Надо его в замок вести. Господин барон с ним разберется лучше нас.
Рольф глянул презрительно.
— Вот есть у его милости время с каждым нищебродом возиться! Слышь, ты, признавайся лучше по-хорошему да и ступай куда шел.
— Рольф, — протянул трактирщик, — ты что? Ты на нож глянь! Таким нищебродом его милость не побрезгует, уж ты мне поверь!
Бродяга дернулся; похоже, только теперь он испугался по-настоящему. Я подошла к Колину. Нож как нож, острый… надо спросить, что в нем такого особенного, не сейчас только. А насчет барона трактирщик прав. На то и господин у здешних земель, чтоб судить и решать!