— Это ее мысли, — прошептал мне на ухо Зиг. — Ее собственные, выстраданные. То, ради чего она и влезла в мятеж. Слышишь, как говорит? От всей души…
— Довольно, — оборвал пламенную речь король. — Мы поняли. И как барон Лотар предполагал, хм, вынудить?..
— Я должна была, в свое дежурство, провести неких его друзей через комнаты фрейлин на половину вашего величества. В большее меня не посвятили. Простите, ваше величество. Я глубоко счастлива, что мне не пришлось….
— Хорошо. Ваш сын, баронесса, знает что-либо о заговоре?
Я замерла.
— Полагаю, да. Анни всегда был дружен с отцом. Но, ваше величество, мой сын еще почти ребенок… умоляю, не судите его строго…
Ах ты, дрянь!
— Младший барон Лотар, что вы можете сказать в свое оправдание?
— Это ложь! — яростно выдохнул Анегард. — Ложь от первого до последнего слова!
— У меня другие сведения. Признания вашей матушки вполне соответствуют тому, что открыли нам прочие заговорщики.
— Сын мой, — взвыла баронесса, — покайся!
— В чем?! — кажется, Анегард просто не мог уже сдерживаться. Или не хотел? — В чем я должен каяться, матушка, в том, что мне повезло быть сыном лживой гадины?
— Младший барон Лотар, вы забываетесь.
— Ваше величество, будь моя мать мужчиной, я потребовал бы сейчас божьего суда. Но, быть может, баронесса выставит себе защитника? Я не вижу иного способа доказать…
— Младший барон Лотар, вам не нужно ничего доказывать. Нам все ясно.
— Но…
— Извольте молчать, когда говорит ваш король! Видят боги, мы сыты по горло оправданиями, доказательствами, уверениями и прочими словесами. Для своих лет, юноша, вы чересчур самонадеянны. Вам следовало бы брать пример с матери, а не с отца.
Анегард покраснел… побелел… вдохнул…
— Молчи, — яростно прошипел Зиг. — Молчи, придурок!
Мне показалось, взгляд брата на миг метнулся к нам. Как будто услышал… впрочем, кто знает… по крайней мере, Анегард промолчал. Зиг пошатнулся, отер лоб. Пробормотал:
— Боги великие, храните молодых дураков, ибо сами они себя охранить не в силах…
— Баронесса, — голос короля вновь потускнел, как будто вспышка негодования выпила его силы, — мы прощаем вас.
— Благодарю, ваше величество!
— Более того, мы не лишаем вас великой чести служить нашей особе.
— О… — Иозельма выдохнула нечто нечленораздельное, но, несомненно, верноподданническое, и изобразила поклон настолько глубокий, словно хотела бы растянуться ковриком у ног короля.
— Однако мы полагаем неуместным вовсе забывать о вашем участии в заговоре. Имейте в виду, баронесса, если вас еще раз … как вы там изволили сказать? «втянули»? Так вот, если вас еще раз втянут во что-либо…
И этот голос показался мне пыльным, вялым и бесцветным?! Столько яда в интонациях я не слыхала ни разу в жизни. Даже баронессе далеко…
— Жизнью клянусь, ваше величество!
— Да, баронесса, именно жизнью. Следующий раз кончится для вас эшафотом.
Король умолк.
Какой-то страшный миг мне казалось, что я знаю следующие его слова, и будут они: "Как этот — для ваших мужа и сына". Думаю, и не только мне…
— Что же касается обоих баронов Лотарских…
Наверное, король специально медлил. Изображал задумчивость, а сам глядел в лица тех, кто стоит перед ним… не знаю, почему, но я уверена была: в эти мгновения он упивается своей властью. И, клянусь, я ненавидела его!
— Лотары, — теперь в пыльном голосе явственно звучала укоризна. — Старинный, прославленный род… столько заслуг перед троном…
Боги, молила я, спасите их, спасите Анегарда! Пусть хоть иногда, хотя бы в этот раз, справедливость все-таки будет!
— Барон, барон… если бы вы не упорствовали так в бессмысленном уже запирательстве… упрямство хорошо до определенных пределов, жаль, что ни вы, ни ваш отец этого не понимаете…
— Сейчас на колени и каяться, — прошептал Зиг. — Простит.
— Но он же не виноват!
— Вот именно… и тоже верит в справедливость. Кретин. Сам себя гробит.
— Что ж, младший барон Лотар, раз признавать свою вину вы не желаете…
Король снова умолк.
— Ну же, — шипел Зиг. — Последняя возможность!..
Наверное, Анегард тоже понял, что еще миг — и любые слова окажутся опоздавшими.
— Ваше величество, я прошу возможности делом доказать свою невиновность.
— А также заслужить прощение для вашего отца, не так ли?
Анегард сглотнул: прощение — это для виновных, согласиться, значит, признать… а нет…
Зиг выругался чуть ли не в голос.
— Да… ваше величество.
И снова — молчание, нарочито долгое. Да чтоб ты сдох!
— Хорошо. Пусть так и будет.
У меня вдруг ослабли ноги. Настолько, что пришлось сесть на пол. Затрясло, сами собой потекли слезы, и я закусила руку, чтобы не разреветься в голос.
— Что же касается тяжбы Лотаров и Ренхавенов…
Ох, неужели это еще не конец?! Представляю, каково Анегарду!
— Лотары виновны перед нашей особой, Ренхавен же доказал свою преданность. Тем не менее, тот путь, коим барон Ренхавенский пытался разрешить давний спор, мы считаем путем порочным и неуместным. Дрязги между соседями множат смуту в королевстве, и поощрять их мы не намерены. Посему все останется как есть, дабы иные сделали надлежащие выводы и не пытались более решать имущественные разногласия силой оружия.
Хмыкнул что-то неразборчивое Зигмонд. Тишина внизу сменилась негромким гулом разговоров.
— Расходятся, — сказал Зиг. — Значит, король ушел.
Да уж, подумала я, вот так суд! Всем судам суд.
— Сьюз… эй, Сьюз, что с тобой? — Зиг наклонился, его пальцы коснулись моей щеки. Зашипел зло: — Нашла время рыдать! Вставай, уходить надо!
Вздернул меня на ноги, прислонил к стене.
— Чтоб через полминуты успокоилась, ясно тебе?
Я закивала. Вытерла слезы и сопли подолом юбки — благо, нелюдь как раз отвернулся, закрывая обратно тайные щели. Вздохнула как можно глубже. Теперь, без проникающего из холла света, сумрак показался мне почти непроглядным. Твердые пальцы Зигмонда капканом сомкнулись на моей ладони:
— Пошли. И ни звука, поняла?
Я шла за Зигом почти вслепую, и, тишина и сумерки тому виной, а может, просто усталость, но волнение, страх, напряжение с каждым шагом сменялись странной пустотой. Как будто вычерпали из меня все мысли, все чувства, до самого донышка.
— Здесь, — прошептал заколдунец, останавливаясь. Приник ухом к стене. — Ждем. Садись пока, отдыхай.
Я прислонилась к стене. Потом села, положила голову на колени. Вздохнула.
— Имей в виду, начнешь реветь — убью, — свистящим шепотом предупредил Зиг. — За стенкой королевской швали до бесов, еще не хватало, чтоб…
Все хорошо, хотела ответить я, уже не зареву. Но горло будто сжало что-то, и я лишь кивнула, вовремя вспомнив, что Зиг-то меня прекрасно видит.
В пустую голову прокралась первая мысль: ставшее привычным в последние дни "что же теперь будет?". Ничего не будет, зло ответила я сама себе. Прекращай, а то ведь правда разревешься. Анегард пока еще жив, старый барон… отец… тоже. Пусть не оправдали и даже не помиловали, но могло быть хуже, верно?
Зигмонд сел рядом. Прошептал на ухо:
— Подождем еще немного. Вроде все прошли, но мало ли…
Я снова кивнула. Зиг положил ладонь мне на плечо, сжал легонько. Все будет хорошо. Ведь правда, все теперь будет хорошо?
Тишина и сумерки съедали время, я уже не могла понять, долго ли мы тут сидим, время к ужину или скоро утро… хотя нет, утро — это навряд ли, ведь выбираться отсюда, наверное, лучше всего ночью? Зиг шевельнулся, зашептал:
— Мы выйдем в коридор возле лестничной площадки. Вряд ли там до сих пор стража, но если вдруг… в общем, твое дело — молчать и не мешать мне.
Я поежилась. Лучше бы стража и правда уже ушла! Мне ничуть не улыбалось видеть, как заколдунец будет рвать горло королевским солдатам. Да и Анегарду такое на пользу не пойдет. Интересно, королю уже доложили, что у барона Лотара в замке нелюди живут?