— Я организую ванну, — сказала Леди Грей и вытащила стул из-за угла, который он даже не заметил, так был ослеплен постелью. — Сидите здесь. Я вернусь в ближайшее время. — Она колебалась у двери, положив руку на замок, и он увидел сострадание на ее лице. — Я оставлю ее открытой?
Он медленно кивнул, изумленный, что она так легко это поняла, и смотрел, как она молча удалилась из комнаты. Он решил, что это сон. Прекрасный сон, замечательный, но это сделало бы все хуже, когда он проснется с жгущими цепями и замками и холодными, пустыми камнями. Он предпочел бы не спать. Не надеяться. Лучше жить в темноте.
Он закрыл глаза, заставляя себя проснуться, но когда он снова открыл их, ничего не изменилось. Его тело ныло от езды и напряжения мышц, отвыкших от движения; его голод притупился, хотя он еще не насытился. Конечно, если бы это была иллюзия, он бы представлял себя свободным от боли и жажды. Разве не в этом смысл сна?
Он вздрогнул, когда Леди Грей снова появилась в дверях. Она сменила одежды на простое бледное платье, сняв все ювелирные изделия и изысканные вещи. На ее руке много сложенной одежды. Она остановилась и улыбнулась ему… медленно, тепло, полная беспокойства.
— Могу ли я вам помочь? — спросила она его. Он моргнул, не уверенный, как ответить, а затем кивнул, потому что вдруг понял, что ему будет трудно стоять самому. Сейчас слабость была его постоянным спутником. Он задавался вопросом, останется ли таким навсегда. Конечно же, нет. Вампиры не настолько слабы.
Но на самом деле он чувствовал себя очень слабым.
Ее рука под его ощущалась сильной, и он прислонился к ней, когда они шли к тому, что должно быть выделено в качестве купальной комнаты. В ней была большая медная ванна, достаточно большая, чтобы вместить матерого человека, если он был настолько храбр, на трехногой табуретке рядом куча простыней, чтобы обмотаться. В ведре даже было жидкое мыло; пахло лавандой. Вода была достаточно теплой, чтобы распарить холодный воздух.
Он наполовину снял свою рубаху — то, что от нее осталось — когда вспомнил свои манеры и натянул ее обратно.
— Простите, госпожа, — сказал он. — Я… сам не свой.
— И в этом нет ничего удивительного, — ответила она бодро. Она повязала кусок ткани на рыжие волосы, которые теперь косой перекинуты назад. — Вам нужна помощь, Лорд Мирнин. Я далека от застенчивости. Раздевайтесь.
— Я… — Он был совершенно в растерянности и смотрел на нее, пока ее огненные брови не вскинулись. Она выглядела более властной, чем любой купальщик, которого он мог представить. — Это неуместно, вы… королева…
— Мертвая королева, хорошо погребенная, и она мне никогда не нравилась. Я достаточно быстро обнаружила, что эта жизнь дает мне свободу, которой я раньше не знала. Думаю, мне это нравится. — Она одарила его очаровательной улыбкой и еще больше изогнула брови. — Я отвернусь, если вы поклянетесь, что не упадете и не размозжите голову о камни.
— Я постараюсь, — пообещал он. Она вежливо повернулась, и он быстро разделся, шокированный при виде его собственной кожи после столь долгого времени, но рад, очень рад убрать с тела эти жесткие дурные тряпки. Залезть в ванну было сложной задачей, и он поднял настоящий всплеск, когда его ноги соскользнули, и он погрузился в воду. У него перехватило дыхание, а затем он охнул.
— Защищена ли ваша скромность, сэр? — спросила Леди Грей. Ее голос звучал так, как будто ей было трудно сдержать смех. Мирнин оглянулся, схватил небольшую ткань и аккуратно повесил ее в соответствующих областях, прежде чем он прислонился спиной к меди задней части ванны.
— Это не скромность, — сказал он ей, когда она повернулась. — Это вежливость. Я не хотел потрясти такую леди, как вы.
— Я никогда не потрясена. Больше никогда. — Она подняла его лохмотья с пола, нахмурилась и бросила их в кучу в углу. — Их мы сожжем. Чистая одежда будет ждать, когда вы закончите. Могу ли я помочь вам потереться?
— Нет! — он почти затопил пол в волне воды и пододвинул ведерко с мылом ближе, чтобы зачерпнуть горстку. — Нет, я справлюсь. Спасибо.
— Вам нужна помощь, чтобы помыть волосы, — сказала она. — Я могу помочь.
Так что это было то, что, несмотря на его беспокойство и дискомфорт, он намочил грязные волосы под водой, а затем поднялся, чтобы позволить ей намазать лавандовое мыло в запутанный беспорядок и тереть с беспощадной силой. Это заняло гораздо больше времени, чем мытье всего остального. Он больше не беспокоился о своей скромности; пузырьки, которые образуются в воде, не говоря уже о помутневшей воде, хорошо его защищали. У Леди Грей был внушительный запас ругательств для знатной женщины, но он думал, что она больше наслаждалась вызовом, чем он иногда болезненным очищением.