— Я могу помочь тебе, но хотел бы, чтобы ты расслабился и доверился мне. Слушай, у тебя где-нибудь тут поблизости есть комната?
— Комната? Ага, у меня есть номер в гостинице.
— Тогда двинулись туда. Где это?
— В той, где упала буква «О».
— Где это? То есть, можно дойти или нам надо ехать?
— Ну, в общем-то мы можем и…
— Как далеко она отсюда, Джой?
— Примерно в паре кварталов.
— Двинулись.
Они оставили «МГ» на другой стороне улицы, миновали портье, сидящего в своей стеклянной конторке, и поднялись по лестнице в комнату Джоя.
— Чувствуй себя, как дома, Джой. Это же твоя комната, не так ли? И рядом с тобой друг, так что расслабься.
Джой присел на стул с высокой прямой спинкой.
— Если тут будет радио, все пойдет по-другому.
— Это точно. Хуже некуда, если у тебя его нет.
Джой сказал:
— Неплохо было бы обзавестись транзистором. Ты разбираешься в них и все такое?
— Да, разбираюсь.
— Ну, я в общем-то уже собираю деньги на него.
— И когда ты начал?
— Вчера. — Прошло несколько минут, и Джой сказал: — Вот что бы мне хотелось — мне бы хотелось, чтобы тут был настоящий мощный приемник, а не блестящая побрякушка. — Он оглядел свое обиталище, быстро скользнув взглядом по мрачным стенам. — Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Конечно, — сказал Перри. — Ты хочешь иметь мощный приемник. А не блестящую побрякушку.
Перри сунул в рот тонкую самокрутку и закурил. С хрипом затянувшись несколько раз, он задержал дыхание и протянул ее Джою. Тот попытался подражать Перри, но по неопытности сразу выпустил дым.
— Ты не знаешь, как это надо, Джой. Учись у меня, и тебе все станет ясно. Вот, — он помахал самокруткой у него под носом. — Это не табак, Джой, это специальная сигарета, в которой сухие листья и цветки растения Каннабис сатива. И его можно сравнить с настоящим мощным приемником, на который ты вчера стал собирать деньги. Хотя это не совсем так. Приемники — это мы с тобой, а Каннабис сатива — это как бы, м-м-м… мощный передатчик…
Замолчав, он снова затянулся, до предела наполнив легкие и жестами дав понять Джою, что тому надлежит делать. На пару они прикончили самокрутку, а потом посидели в молчании несколько минут, прежде чем принялись за другую. Джой встал, чтобы открыть окно. Перри сказал, чтобы он этого не делал. Тут Джой почувствовал, что испытывает огромную радость от каждого своего движения и не в силах сдержать улыбки из-за этого.
— Эта штука годится, — сказал он. — Теперь я верю, что она в самом деле помогает.
Перри собрал оставшиеся окурки, растер их в пыль, выбросил в раковину и смыл водой.
— Это тебе не табак, Джой, и все окурки Каннабис сативы надо уничтожать до последнего. Вот так.
— Эй! — внезапно сказал Джой. — Да это же марихуана! В сигарете была марихуана!
— Точно, Джой.
— Черт побери! — с восхищением сказал Джой. — То-то у меня крыша поехала! Ну, ты и хитрый черт, Перри. — Он прошелся по комнате, чувствуя, как обострились все его чувства, как легко он движется, как остро обоняет и ощущает, с каким удовольствием просто живет на свете, но возбуждение стало стихать, и он смутился больше, чем обычно.
Перри лежал на кровати. Он долго искал самое удобное положение и когда наконец вытянулся, скрестив лодыжки и положив руки под голову, то спросил:
— Тебе тут удобно, Джой?
— Отлично, — ответил Джой. Но вдруг он почувствовал, что на самом деле все не так. Что-то случилось, хотя он не мог ткнуть пальцем — вот оно! — но в комнате словно бы возникла какая-то безымянная опасность, которая беззвучно проникла в нее, скользнув под дверь и просочившись через щели окна, и он был не в силах остановить ее или просто описать.
— Ты чего-нибудь хочешь, Джой?
— О, нет, нет, я прекрасно себя чувствую.
— Нет, это не так, Джой. Тебе плохо.
— А?
— Ты нуждаешься в помощи.
— Да?
— Конечно. И я при помощи Каннабис сатива здесь именно с этой целью: помочь тебе понять, что ты хочешь, и показать тебе, как этого можно достичь.
Джою показалось, что его сердце наполнилось воздухом и готово вырваться из груди; оно горело и жгло, и он почувствовав опасность, прижал ладонь к груди. Но это не помогло. Он взял коробочку спичек и начал возиться с ними, стараясь справиться с охватившим его волнением. Для него было облегчением чувствовать реальную осязаемость спичек; он крутил их, ломал, складывал в коробку и снова вынимал оттуда. Перри продолжал говорить: