— Не-а.
Джой так отчетливо представлял себе свои ощущения, что счел отказ Рэтсо понять его совершенно сознательным.
— Ну, — сказал он, — я вижу, что ты не хочешь попасть на эту вечеринку, потому что ты паршивый маленький вуппи, вот ты кто.
Рэтсо вцепился Джою в руку и почти повис на ней.
— А что? А что я такого сказал?
— Неважно, — ответил Джой. — Они, скорее всего, так и так тебя не пустят.
— Хочешь поспорим?
Группа, состоящая явно из преподавателей колледжа, толпилась перед входом в книжный магазин на Восьмой авеню. Знали бы они, подумал Джой, куда он направляется. Он никак не мог дать им это знать.
— Я заставлю их впустить тебя, — сказал он спутнику. — Я скажу им, что и порога их не переступлю, пока они не возьмут тебя.
— Да имел я их всех!
— Так что не беспокойся, — сказал Джой.
— А я и не беспокоюсь!
— Можешь считать, что ты уже там. Кроме того, они не должны быть к тебе в претензии.
— А кто говорит, что они имеют?
— А если ты причешешься и немного встряхнешься, то вообще будешь в полном порядке.
— Тысяча благодарностей!
— Так что я им скажу, м-м-м… что, мол, никуда я не пойду без своего приятеля. О'кей?
Квартал они прошли в молчании. На углу Юнивесити-плейс они нарвались на порыв холодного ветра, который преследовал их, пока они не перебежали через улицу и не укрылись за углом здания.
— Ты же не хочешь, чтобы я шел, — сказал Рэтсо. — Так?
— Разве я это говорил? Я ничего не говорил.
— Нет, но вот что я тебе скажу, Джой. Прости меня, но я в таком настроении, что все тебе выложу. Так что слушай: ты жутко тупое создание. Ты понятия не имеешь, как избегать неприятностей. Ты постоянно нуждаешься во мне! Ты себе даже задницу не можешь вытереть, если я не принесу тебе бумажки. А сегодня тебя пригласили на вечеринку, и ты уже почувствовал себя великим человеком. Так вот, хочешь я тебе кое-то скажу? Да не х о ч у я таскаться по этим идиотским вечеринкам с Ганзель и Гретель Мак-Альбертсонами. — Рэтсо нарочито прошепелявил их имена и поперхнулся, издав горловой звук. — Тю-тю-тю и сю-сю-сю! Да меня уже мутит. Единственная причина, по которой я хочу туда забраться, в том, что у них, скорее всего, мне удастся спереть кольцо сосисок и пару пачек крекеров. Черт возьми, а что еще там делать! Ну, а поскольку аппетита у меня больше нет, я с тобой прощаюсь. О'кей? Он остановился.
— Дай-ка мне адрес! — Джой вырвал оранжевый листик из руки Рэтсо и двинулся вперед. Но прошел не больше квартала, и его гнев испарился. Остановившись на Бродвее, он оглянулся.
Сгорбившись, Рэтсо стоял посредине тротуара и смотрел ему вслед.
Джой махнул ему рукой, и Рэтсо покатился к нему, торопясь изо всех сил и хватая ртом воздух, как подстреленная птица. Джой хотел крикнуть ему «Не беги!», но вместо этого отвернулся, не в силах смотреть на торопящегося Рэтсо. Он услышал, как его та-тах, та-ах, та-тах становятся все ближе и ближе. К тому времени, когда Рэтсо добрался до него, оба они забыли свою размолвку.
Они спустились по Бродвею до угла Гармони-стрит. Среди многочисленных маленьких объявлений у входа в большое запущенное здание, было одно со словами: «Мак-Альбертсоны. Два этажа наверх».
Прежде чем пуститься по лестнице, Рэтсо на несколько секунд прислонился к перилам. Лицо его и спутанные волосы были мокры от пота, а в груди у него словно свистел испорченный орган. Джой настолько привык слышать чихание и кашель Рэтсо и его голос, напоминающий громыхание камней по булыжной мостовой, настолько привычным стало выражение боли на его лице, что он вот уже несколько недель не обращал внимания на состояние малыша. А теперь он увидел, что под испариной проступила смертельная бледность, из которой исчезли все краски; кожа его отливала скорее желтизной, переходящей в серо-зеленый оттенок, белки глаз покраснели, а посиневшие губы были обметаны белым.
— Что это с тобой делается? — спросил Джой.
— Со мной? Что ты имеешь в виду?
Джой не нашелся, что ответить. Он продолжал молча смотреть на Рэтсо. Тот встрепенулся.
— Что? В чем дело? Я что — кровью истекаю?
— Нет. Нет, ты не истекаешь кровью. Хотя ты залит потом. У тебя есть какая-нибудь тряпка?
Риччио вытер лоб подкладкой пальто.
— Тебе бы лучше и волосы вытереть, — сказал Джой. Рэтсо попытался пригладить их руками.
Джой вытащил из-за пояса подол рубашки.
— Иди сюда. Дай-ка сюда свою паршивую голову.