На лестнице Крыс вдруг обмяк и повис на перилах. Лицо и волосы были совершенно мокрые, дыхание свистело, как ветер в печной трубе. Джо настолько привык к вечному кашлю друга, к его голосу, шуршащему, как железный лист, который тащат по немощеной дороге, к выражению боли, порой появлявшемуся на его лице, что уже несколько недель не обращал на все это внимания. Теперь Джо увидел, что лицо Крыса покрылось крупными каплями пота, пожелтело и даже приобрело какой-то серо-зеленоватый оттенок, в глазах появился нездоровый блеск, а губы посинели, и их обметало белым по краям.
— Тебе плохо?
— Мне? Ничего подобного.
Джо, однако, видел, что дело неладно, и продолжал разглядывать Крыса. Тот немедленно взъерошился:
— Ну, чего уставился? Что у меня, кровь из носу течет?
— Кровь не кровь, а вспотел ты порядком. Платок есть?
Крыс вытер лоб полой тулупа.
— Волосы тоже вытри.
Крыс пригладил волосы руками. Джо вытащил рубашку из брюк.
— Подставляй башку.
— Пошел ты… — Крыс заворчал.
Джо повысил голос.
— Давай!
Крыс подставил голову, и Джо стал тереть ее полой рубашки.
— Нельзя к людям с мокрой головой идти. Вот теперь порядок. Расческа есть?
— На фиг она мне? — Крыс пустил в ход пальцы. Джо протянул ему свою.
— Чешись как следует, ну а если дюжину-другую вшей мне подаришь — не страшно.
Но расческа не брала плотный колтун давно немытых волос, и несколько зубьев сломалось. Крыс вернул гребешок и руками соорудил некое подобие прически.
— Ну, как я? В порядке?
Джо долго и внимательно рассматривал его. Сказать, что Крыс в порядке, значило покривить душой. Тем не менее Джо уже готов был солгать и тем самым замять дело, но что-то необъяснимое заставило его прикусить язык.
Что же это было?
Ни Джо, ни Крыс не смогли бы ответить вразумительно. Но что-то неуловимое, пугающее, висело в воздухе, как скелет на веревках. Зловещий призрак вселил в Джо ужас, стеснил дыхание, и почему-то вновь подумалось об одиночестве.
Крыс вроде бы тоже видел призрак, но воспринял его почти спокойно, как нечто неизбежное. Он просто отвернулся и, как бы нехотя, уткнул лицо в воротник тулупа. Он был спокоен, как человек, знающий свою судьбу.
Джо раскрыл рот, собираясь, наконец, заговорить, но Крыс как-то резко дернулся, словно сбрасывая оцепенение, и стал карабкаться по широким ступеням, забираясь в темноту.
Джо смотрел ему вслед. Крыс уже добрался до середины лестницы, и тут Джо крикнул:
— Эй, постой! Погоди!
Крыс остановился и глянул вниз. Джо ясно прочел в его глазах — «умоляю, молчи», но с виду Крыс бодрился и задиристо бросил:
— Ну, идем мы на эту чертову вечеринку, или как?
Еще не придя в себя, Джо не двигался. Ведь только что здесь, на лестнице, он видел призрак. Или нет? Джо окончательно сбился с толку.
— Все в порядке, да? — спросил он.
— Пошли! — Крыс уже не ёрничал, он просил: — Пожалуйста, пойдем!
Он дождался, когда Джо зашагал вверх, потом схватился за перила и стал карабкаться по ступенькам.
Часть III
ГЛАВА 1
На лестничной площадке были грудами навалены пальто, шубы, свитера, шарфы, шапки — словом, всякая зимняя одежда. Крыс шмякнул тулуп поверх общей кучи и оглядел ряды сапог, галош и резиновых бот.
— На обратном пути надо пару ботиков прихватить.
Дверь была широко распахнута, и Крыс немедля юркнул внутрь. Джо задержался: он был смущен и не знал, как себя повести. Наконец принял развязный вид и нахмурился, готовясь дать отпор любому насмешнику.
Комната поражала размерами — казалось, она одна занимала весь этаж. Народу собралось много, но шума было не слишком. Кое-где вспыхивал смешок, разговаривали негромко, в речь робко вплетались звуки флейты и маленьких барабанов — музыканты явно не разыгрались. Одна пара пыталась танцевать, но тоже как-то нерешительно, словно стесняясь. Народ в основном разбился на группки, состав которых постоянно менялся. Одни стояли, другие сидели прямо на полу, а многие просто поодиночке слонялись по комнате или жались к стенам; двое юношей, с виду студентов — белый и мулат, — сидели на полу посреди комнаты, взявшись за руки. Однако это была не столько демонстрация единства двух рас, сколько попытка сближения двух сгустков одиночества и отчаяния. Сплелись руки, но не взгляды: каждый думал о своем и хмурился этим мыслям. Были парни и девушки, которые, казалось, смущались своего одиночества. Они старались избавиться, оторваться от него, растворить одиночество в глотках спиртного, в сигаретном дыму, в беседе с незнакомым человеком, в улыбке, брошенной собеседнику.