Совсем забыв о своем первоначальном плане, Джош стал горячиться:
- Какие гадости? Ни единого плохого слова я о нем не сказал. С первого раза, как я его увидел, я подумал...
Но тут он вдруг вспомнил, что думал и что делал в первые недели знакомства с Домиником Слэйдом, и его лицо стало виноватым.
- А...понятно...Ну... - начал он беспомощно. Уперев руки в бока, угрожающе притопывая ногой. Мелисса требовательно спросила:
- Так не помнишь? Не помнишь, что предупреждал меня о его слабости к определенному типу женщин, о том, что Доминик - картежник?
Выражение вины на лице Джоша было столь редким для него явлением, что Мелисса едва сдержалась, чтобы не расхохотаться. Ее дорогой дядюшка пытался заставить девушку плохо думать о Доминике, надеясь, что запретный плод привлечет ее.
- Я очень хорошо помню, как ты говорил, что это совсем не тот человек, за которого ты хотел бы выдать меня замуж.
Нервно поправляя галстук, Джош пробормотал:
- Ну что же, гм.., я просто думал.., поскольку тебе не нравятся подходящие партнеры, то, может, если я его обрисую, гм...
Так значит, Джош ее просто обманывал! Доминик вовсе не был таким средоточием пороков, каким пытался представить его дядюшка. Сдерживаясь, дабы не осыпать Джоша поцелуями, Мелисса тем не менее не удержалась, чтобы его не поддразнить.
- Так ты лгал мне! - угрожающе воскликнула она. - Все эти месяцы я думала, что я замужем за распутником и игроком!
- О Лисса! Нет! - воскликнул Джош, оглушенный таким обвинением. - Я вовсе не хотел, чтобы ты так думала. Я просто хотел возбудить у тебя интерес к нему.
Мелисса опустила голову, чтобы скрыть смех.
- Дядюшка! - простонала она печально. - Как ты мог меня так обмануть! Я верила тебе, а твоя ложь разрушила мой брак!
При этом драматическом признании Джош запаниковал:
- О, дитя мое! Я никогда не хотел тебе зла! Я поговорю с твоим мужем сию же минуту и все ему объясню!
Но тут же перед Джошем встал вопрос о чести джентльмена, оскорбленного его заявлением. Без сомнения, узнав правду, Доминик вызовет его на дуэль. Джош смущенно смотрел на Мелиссу, лихорадочно думая, как ее успокоить. Но то, как она прятала лицо, как прикрывала рукой рот, заставило его приглядеться к ней внимательнее, и он быстро отнял ее руку ото рта.
- Лисса! Маленькая шалунья! Так ты смеешься надо мной?
Нежно улыбаясь, строптивая племянница призналась:
- Но, я думаю, ты согласишься, что заслуживаешь наказания за то, как с нами поступил?
Испытывая некоторый стыд, Джош склонил голову.
- Вообще-то я, конечно, не должен был вмешиваться в твои дела, - покаялся он, - но тебе следует признаться, что все вышло как нельзя лучше.
- Возможно, - кивнула Мелисса. - В конце концов так оно и есть.
Помахав на прощание дяде рукой, она медленно пошла к дому. Душа ее переполнялась счастьем: Доминик еще не сказал, что любит ее, но все его поведение свидетельствовало об этом. Он вернул ее деньги от Латимера, да еще с прибытком. Озадаченная, Мелисса смотрела на банковскую книжку. Он ее муж, и не было необходимости класть деньги на ее личный счет. Но он сделал именно так, и это что-то большее, чем щедрость. О, Боже! Пожалуйста, сделай так, чтобы она не ошиблась!
Конечно, ее не могло не оскорбить, когда она узнала, что Доминик считает ее девицей, вышедшей за него из-за денег. Но, оглядываясь назад, она должна была честно признаться, что иначе думать о ней он не мог. Именно так. Он едва ее знал, а учитывая обстоятельства, было странно не заподозрить ее в корысти. Ее глаза лучились благодарностью к мужу. Ведь даже полагая, что она жадна и расчетлива, он был с ней великодушен. Вспомнив подарки, домик, наряды, безделушки, заполнившие ее туалетный столик, Мелисса застыдилась. Она поднялась в дом и заволновалась, свет погас в ее глазах, а холодок пробежал по ее спине: может быть, ее муж - благородный человек, не испытывающий к ней ничего, кроме чувства жалости? Она вошла в гостиную. Доминик сидел в кресле и лениво листал газету.
Они были в состоянии блаженства, когда появился Джощ, и вернуть это настроение было непросто. Каждому хотелось, чтобы тот разговор продолжился, но ни один не знал, как это сделать.
Когда Мелисса появилась в дверях, Доминик встал и подошел к ней.
- Дядя ушел?
- Да, он просил передать тебе привет. Бессознательно ее пальцы сжали банковскую книжку, и она покраснела.
- Я хочу поблагодарить тебя и извиниться за то, что я тебя не так поняла, - глядя мужу прямо в глаза, сказала Мелисса.
Они молча смотрели друг на друга. Смуглое лицо Доминика напряглось, он обнял ее за плечи. - Мне нужны не благодарность и извинения, - хрипло сказал он.
Затаив дыхание, Мелисса обхватила его руками и прижалась к нему; она прошептала:
- Если не благодарность и не извинения, то что?
Поглощенные друг другом, они не слышали шума шагов на галерее, но громкий стук в дверь заставил Мелиссу отпрянуть, а Доминик горячо выругался про себя. Он мягко отстранил Мелиссу и угрожающе проговорил:
- Если это опять твой дядюшка, клянусь, я...
Большими шагами он вышел в прихожую и сердито распахнул дверь. Его неприветливый вид не изменился, когда он увидел на пороге Ройса.
- Какого черта?! Я начинаю думать, что вы, проклятые Манчестеры, специально появляетесь, чтобы нарушить мое семейное счастье!
- Что, не вовремя? - спросил Ройс с интересом, ничуть не смущаясь несколько странным приветствием. Не обращая внимания на тон хозяина, он улыбнулся:
- Не на мне надо вымещать свое раздражение, а на друге твоего брата, Джейсоне Сэвэдже. Это из-за него я здесь.
- Джейсон? - переспросил Доминик друга. - И когда ты от него получил известие.
- Если ты пригласишь меня войти, я буду счастлив тебе все рассказать.
Доминик неохотно впустил его; в эти минуты ему было не до Ройса и уж, во всяком случае, не до Джейсона. Но он знал, что молодой Манчестер не был бы так настойчив, не будь у него серьезного дела. Доминик заглянул в гостиную и сказал Мелиссе:
- Ройсу надо поговорить со мной. Понятия не имею, сколько это займет времени.
Мелисса кивнула; подойдя к Доминику, она улыбнулась и ласково погладила его по щеке.
- Иди. У нас еще будет время. Ночью.., когда мы останемся одни.
Прочтя в ее взгляде, что она имеет в виду, Доминик почувствовал, как волна любви к ней охватила его. Не обращая внимания на Ройса, он притянул ее к себе, прижался к ней губами, потом, с трудом оторвавшись, тихо сказал: